— Мне нужно с тобой поговорить, — Максим посмотрел на захлопнувшуюся Юлькину дверь. — Где это лучше сделать?
— В кухне. Не бойся, она не будет подслушивать. Ей наши отстойные дела глубоко неинтересны.
— От-стойные? Это жаргон?
— Да. Молодежный. Это означает — скучные, старомодные.
— Спасибо, что ты меня учишь современному языку. Я мало бываю в России и за ним не успеваю. Позавчера ты мне тоже сказала интересное слово — «замо-рачиваться». Я нашел его только в третьем словаре русского сленга.
— А это не сленг, просто разговорное слово, — мимоходом заметила Аля. Беседа на филологические темы казалась ей отстойной. Она провела Максима на кухню и включила чайник.
Аля любила свою кухню. Для нее это вообще было главное место в доме. Еще со времен детства, когда папа (оказавшийся родным отцом, а не шпионом) обклеил их типовую кухоньку обоями под темное дерево — и стены, и потолок — и получилась не то избушка, не то шкатулка. По стенам он развесил расписные доски и жостовские черные подносы с цветами, а табуретки обил веселенькой клеенкой. Но Аля предпочитала сидеть на лавке, которая была одновременно кладовой для банок с консервами, картошки и мясорубки. Нет, замечательная была кухня, и Алины друзья любили на ней бывать, пить чай и лакомиться мамиными пирогами с вареньем.
Сейчас кухня у нее еще лучше, а главное — больше. Тоже все в темном дереве — Аля так захотела. Стол — не раскладная «книжка» из пластмассы, а солидный, дубовый, с керамикой и разлапистыми чугунными ногами. Вместо табуреток — красивые стулья, на стенах — экзотические сувениры из разных стран и картина с видом Венеции. Подруга Вера, правда, что-то ворчала себе под нос, что, мол, слишком все нагромождено и вообще довольно безвкусно, но это просто от зависти. Всем остальным кухня нравилась, и Терехина с мамой, Ирина, Гнус, а порой даже сиятельные Нарышкины часами распивали там чаи и кофеи, развлекаясь Алиными рассказами.
— Алексей привезет деньги, — сообщил Максим.
— А? — Аля чуть не забыла о нем, увлеченная собственными мыслями. — Какие деньги? Тебе чай или кофе?
— Алекс, приди в себя, — укоризненно заметил англичанин. — Во-первых, ты уже вскипятила чайник — так какой же тут кофе? Во-вторых, кофе я не пью, ты должна это помнить. Забыла?
— Забыла, — спокойно призналась Аля. Может, он думал, что я до конца жизни буду помнить его привычки? Слишком самонадеянно с вашей стороны, сэр.
Максим улыбнулся, и знакомые лучики разбежались по его загорелому лицу. Впрочем, сейчас оно казалось скорее потемневшим и очень усталым.
— Надо тренировать внимание, учиться замечать малейшие детали, — сказал он.
— Зачем? Я не собираюсь становиться разведчиком.
— Ну и зря.
— Мне уже поздно.
— Александра, Александра! Не зарекайся. Так говорят по-русски? Не помню только, для чего.
— Не для чего, а от чего. От сумы и от тюрьмы.
— Что такое сума?
— Сумка.
— Не понимаю.
Аля объяснила.
Максим подлил себе в чай молоко — это она все-таки помнила, но не как его привычку, а как известный английский обычай. Удовлетворенно кивнул:
— Теперь понимаю. Так вот, не зарекайся от шпионской сумы. Ты не попьешь со мной?
Аля присела к столу, машинально сунула в рот кусочек рахат-лукума. У нее была счастливая особенность — при манере грызть сладости в нервных ситуациях она совершенно не поправлялась.
— Я приехал специально, чтобы поговорить с тобой, потому что опасаюсь, как бы это сказать? Неадекватной реакции, которая может все испортить.
— Боже мой, да говори уже! — не выдержала Аля. — Ты раз пятнадцать повторил, что хочешь поговорить. Даже до меня дошло.
— Не пятнадцать, а два, — невозмутимо возразил британец.
Интересно, Джеймс Бонд в быту был таким же занудой?
И Максим наконец начал говорить.
Брэд, тот агент-аристократ, что пропал в Австралии, был специалистом по исламскому радикализму. Несколько лет он работал под прикрытием в одном из тренировочных лагерей на юге Ливана. В отличие от других разведчиков Эм-Ай-Сикс…
— Разведчиков чего? — не поняла Аля.
— Ну, по-вашему это будет МИ-6 — британская внешняя разведка. Не знаешь? Какая ты все-таки необразованная, Александра. Ты что, кино не смотришь? Это же все дети знают. Америка — ЦРУ, Израиль — «Мосад», Великобритания — МИ-6, Россия — СВР…
— …Смерть неизбежна, — не удержавшись, добавила Аля.
— Смерть? О чем ты?
— Так, неважно.
Никогда ему не узнать и не понять, этому англичанину, какая сила заключена в словах из учебника русской грамматики: «Россия — наше отечество. Смерть неизбежна». Это был эпиграф, который любимый Верочкин писатель Набоков поставил к своему роману «Дар». Что-то ведь и Аля когда-то читала, хоть она не смотрит кино про британскую разведку.