Отправился в наш отдел, встретил по дороге Поповского, поздоровался с ним, а он мне не ответил. Посмотрел на меня с отвращением и отвернулся.
«Почему бы это?» — думаю. Испортил он мне настроение. Вместо того чтобы поздравить, такие взгляды бросает. Завидует, что ли? Главное, что мне скоро квартиру должны дать, а он в месткоме околачивается — как бы не навредил.
— Что это Поповский со мной не разговаривает? — спросил я у Пискунова.
— Так ведь наше открытие опровергает его открытие, — объяснил мне Пискунов. — Ну, ему и обидно, конечно.
«Некстати, — думаю, — я со своим открытием вылез. Надо идти к Поповскому мириться».
— Ты на меня не обижайся, — миролюбиво сказал я Поповскому. — Я ведь случайно все это открыл.
— Ты что, — поморщился он, — издеваешься, что ли? Я над своей работой пять лет корпел, а ты ее взял да уничтожил.
— Так ведь науку остановить нельзя. — беспомощно развел я руками и по-идиотски заулыбался.
— Нечего было соваться со своей статьей, если знаешь, что товарища этим в гроб загоняешь.
— Ну извини, — говорю, — не подумал. А в чем твое открытие?
— Об электричестве, — насупился Поповский.
— Так и мое — об электричестве. А в чем там суть?
— Я уж не помню, — говорит, — хорошее было открытие.
— Слушай, — доверительно сказал я ему, — не делал я этого открытия, меня на него только записали.
— Какая, — заскрипел он зубами, — разница? Меня на мое тоже записали. Надо знать, куда записываешься!
Повернулся и ушел.
«Эх, не видать мне квартиры», — затосковал я.
— Ты, — закричал я Пискунову, — больше меня ни на какие открытия не записывай! Ни к чему мне ваши интриги!
Сел за машинку и начал работать.
Александр Курляндский
Овчарка Барсик
В помещении собачьего клуба было холодно и неуютно. Председатель и его заместитель обсуждали ближайшую выставку. Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошел слесарь с огромным рыжим котом на рукаве телогрейки.
— Тебе чего, дядя Паша? — спросил председатель.
— Скоро выставка у вас, — помялся слесарь. — Надо бы Барсику первое место дать.
— Какому Барсику? — не понял председатель.
— Ему вот, Барсику, — сказал слесарь и кивнул на кота. — Я медали не заслужил — пусть хоть у него покрасуется.
Председатель захохотал:
— Ты думаешь, что говоришь? У нас собачья выставка, а ты с кошкой лезешь!
— С котом.
— Какая разница?
— Разница, конечно, небольшая, — сказал слесарь. — Только, если вы Барсику медаль не дадите, я вам отопление отключу.
И немного подумав, добавил:
— И воду…
Наступила напряженная тишина. Председатель и его заместитель во все глаза уставились на слесаря. Тот как ни в чем не бывало поглаживал кота по рыженькой спинке. Наконец председатель не выдержал:
— Вообще-то, если говорить честно, кошка от собаки не очень отличается. Те же четыре лапы, хвост, два уха…
— Что вы говорите?! — вспыхнул заместитель. — У бегемота тоже два уха. Может, и его в собаки зачислить?
— Бегемота нельзя, — вздохнул председатель, — бегемоты лаять не умеют.
— А кошки ваши умеют?
— Конечно. Когда за собаками гонятся. Та от нее — на дерево, а кошка как подбежит к дереву, как задерет кверху морду, как давай ее облаивать!
— Вы все перепутали! Не кошка собаку облаивает, а наоборот.
— Знаете. Петр Гаврилович, — не выдержал председатель. — Если вы не прекратите эти вот штучки, я перестану вам помогать с телефоном. Брошу все, и ходите всю жизнь «спаренным»!
Заместитель опустил глаза, потом искоса взглянул на кота:
— Не-е… Вообще-то мне этот кобелек нравится. И расцветка его нравится, и экстерьер. Только нельзя же так… сразу. Надо подумать, как его провести. По какой секции.
— По секции сторожевых! Ведь это же кот — лучший сторож от всяких мышей.
— А может, по секции охотничьих? Он не только сторожит, но еще эту дичь и преследует. Давайте проведем его как борзую по мышам?
— Как борзую — нельзя. Борзые ростом повыше.
— А может, это еще щенок?
— На борзую он даже как щенок не потянет, — председатель посмотрел на кота. — Скорее уж доберман.
— Нет! У доберманов все хвосты резаные. А у нашего что — снова отрос?
— Да, отрос! Кормили хорошо, вот он и вырос!
— Ну, тогда этот кот уже не собака, а ящерица. Его не на выставку, а к змеям, в террариум!
— Опять вы за старое?! — с угрозой сказал председатель.
— Ну хорошо, хорошо. Не хотите по охотничьим — давайте по декоративным. У меня там к председателю секции ход имеется. Его дочка в институт поступает, где у меня с ректором щенки от одной суки.
— Мало ли у кого от одной суки? У меня вон с одним балетмейстером тоже от одной… Ну и что? Он же не приглашает меня танцевать в Большой театр!
— А вы его об этом просили?
— Эй, послушайте, — вдруг вступил в разговор слесарь. — Я, конечно, в собаках не очень… Но у нас как такие дела делаются… Предположим, надо выписать деньги за водопровод. А выписывают за отопление. Поняли?
— Понял! — обрадовался заместитель. — Дадим ему медаль как коту, а проведем — как собаке… А что, если создать в нашем клубе кошачью секцию? Бывают же, так сказать, разные ответвления от породы. Разные, так сказать, мутации. В конце концов, кошки не птицы.
— Верно! — сказал председатель. — И крыльев у них нет, и клюва.
— И яйца они не откладывают!
— Ив жаркие страны не улетают!
— Ну просто совсем как собаки!
Председатель вытер лоб и посмотрел на слесаря:
— Вот если бы ваш кот птицей был, тогда уж другое дело. Тогда действительно ничем не поможешь.
Тут дверь открылась, и в комнату вошел монтер Митя с огромным рыжим попугаем на рукаве телогрейки.
— Тебе чего, Митя? — испуганно спросил председатель.
— Скоро выставка у вас, — сказал Митя. — Надо бы Сенечке медаль дать…
Андрей Кучаев
Ребус
Я шел пустынной улицей, когда меня остановил какой-то человек. Остановил довольно бесцеремонно, преградив мне дорогу и глядя на меня очень недружелюбно.
— Вам чего? — ласково спросил я.
— С-с-с… — начал человек, тыча куда-то в меня пальцем.
— Не понимаю, — я постарался ободрить человека приветливой улыбкой.
— С-с-с… — продолжал он, беря меня за рукав. Очевидно, он боялся, что я уйду раньше, чем он успеет выговориться.
— Ничего, ничего, — успокоил я человека. — Вы не волнуйтесь, постарайтесь расслабиться, и тогда ваше заикание, безусловно, пройдет.
— С-с-с, — мрачно настаивал человек, и рука его крепче сжала мой локоть.
— Ну что? Что значит это ваше «с-с-с»? — я постарался поймать взгляд собеседника. — Ах, ну да! Как же я раньше не догадался! — Я громко расхохотался. — Вы хотите узнать, сколько времени? Сейчас скажу!
Я поднес часы к глазам, человек радостно закивал и заулыбался.
— С-с-с! — напирал он, показывая на мои часы.
— Половина первого. Ночи, разумеется, — я сделал озабоченное лицо. — А теперь позвольте мне пройти.