— Куда мне тебя сунуть? — спросил он Северцева. — Ну скажи, куда? В столице все забито нашими ребятами. Вынуждены освобождать некоторые места для противника, а то просто неловко получается. На прошлой неделе Шмидт (помнишь Кузнецова?) достал секретный план наступления, а вышел скандал. Оказывается, его наши приготовили для дезинформации. Работать стало очень трудно, Коля.
— Как же быть? — вздохнул Северцев. — Ведь у меня командировка.
— Понимаю. Но посуди сам: я у себя недавно пятерых уволил по сокращению штатов. Куда же мне тебя пристроить? Впрочем!.. — Адъютант радостно хлопнул коллегу по плечу. — Мы вот что сделаем с тобой: подавайся ты, брат, на фронт, а? Там посвободней.
Северцев согласился, и друзья взялись разрабатывать конкретный план действий.
— Тут дело простое, — сказал адъютант. — Завтра наши ребята должны утверждать в ихней ставке план их летнего наступления. Копию повезет на фронт фельдъегерь Васька Гришин. Помнишь? Так вот он заболел. У него катар верхних дыхательных путей. Будь другом, возьми пакет и свези его в дивизию, где начштаба Фогельман. Это Соловьев, ты его знаешь. Ему и передашь.
На следующее утро Северцев уже летел на Восточный фронт с пакетом в портфеле. В центр ушла шифровка с сообщением, что агент номер 01366/5274 приступил к работе. А повеселевший адъютант Миша сел выписывать одному фельдмаршалу командировку в далекий город Винницу, где должна была состояться его встреча с фюрером.
Юрий Левитанский
Вышел зайчик погулять
С. МАРШАК
Элегия на смерть Джона О’Грэя,
достопочтенного зайца, эсквайра
Меж речкой Твид и речкой Спей.
Где вереск и все прочее,
Жил бедный заяц Джон О’Грэй,
Отец семьи и прочее.
Хоть был лишен
Наш бедный Джон
Чинов, наград и прочее.
Зато был шерсти не лишен,
Хвоста, ушей и прочее.
Однажды, три-четыре-пять,
Позавтракав и прочее.
Он в рощу вышел погулять
И, так сказать, все прочее.
Он был не в бархат разодет,
Как тот бездельник Билли, —
Берет с пером и старый плед
Его одеждой были.
Но у развилки трех дорог.
Где ельник и все прочее.
Его охотник подстерег
И застрелил и прочее.
Он взял себе берет и плед,
А пух и прах О’Грэя
Трактирщику за шесть монет
Он продал не жалея.
А тот из Джоновых костей
Сварил бульон и прочее
И этим потчевал гостей
Под крепкий эль и прочее.
Но все, кто ели тот обед,
И все, кто Джона ели.
Не о трактирщике, нет-нет.
Не об охотнике, о нет —
О Джоне песню пели.
Вот так под старых кружек звон
И шутки и все прочее
Был воскрешен наш добрый Джон,
Отец семьи и прочее.
И с той поры уж сколько лет,
Как бы воскресший из котлет,
Из супа и все прочее.
Он на земле живет опять
И, раз-два-три-четыре-пять,
Выходит в рощу погулять
И, так сказать, все прочее.
Григорий ПОЖЕНЯН
Другое дерево
Киноречитатив
Зайцы бежали к морю,
зайцы бежали быстро
Сосны бежали рядом,
истекая янтарным соком.
Но зайцам янтарь не нужен,
они его есть не станут.
Зайцу нужна морковка.
Зайцу нужна капуста,
хотя бы даже цветная.
В крайнем случае — брюква.
Или зеленый горошек.
Зайцу жить невозможно
без чего-нибудь овощного…
Но сосна — не такое дерево.
На сосне не растет морковка.
На сосне не растет капуста.
Никакой калорийной пищи
От нее получить невозможно.
Даже клубня простой картошки
и то на ней не увидишь…
Но зайцы об этом не знали.
Зайцы бежали к морю.
Ибо если не днем и не ночью,
а в воскресное, скажем, утро
заяц принял решенье —
он уже от него не отступит…
А до моря бежать — не просто.
А до моря бежать — не близко.
Но зайцы бежали так быстро,
что в конце концов добежали.
И они увидели море…
Море очень сильно смеялось.
Алексей Пьянов
Скучаю по сохе
Крестьянин по своим истокам.
Хотя забыта мной соха.
Рассветы отдаю восторгам.
Работе яростной стиха.
Михаил ЛЬВОВ
Хожу исправно
в учрежденье,
С друзьями кофе пью
в кафе,
Но я, селянин
по рожденью,
В Москве скучаю
по сохе.
Она ночами часто
снится,
Во мне истоки
вороша.
Тоскуют праздные
десницы,
Свербит крестьянская душа.
И потому, презрев
лежанку.
Едва запели петухи,
Я поднимаюсь
спозаранку,
Терзаем комплексом
сохи.