— Нет. Я уже сказал тебе, что не знал. Я не имею никакого отношения к этой работе.
Смотрю ему в глаза.
— Хотелось бы верить тебе.
Нейт снимает с себя пиджак и накидывает на меня.
— У тебя нет причин не верить мне.
— Я знаю.
— Теперь давай уберемся отсюда и закончим наш разговор наедине.
Я осматриваю его обеспокоенное выражение лица.
— Есть ещё что-то?
Не отвечая, он берет меня за руку, но затем опускает на меня свой взгляд.
— Позже.
Остаток пути мы идем к его машине, держась за руки. Мы быстро преодолеваем это короткое расстояние.
Оказавшись внутри, я снимаю его пиджак, так как в машине становится душно.
Нейт обходит машину и направляется к своей стороне. Когда он садится, заводит её, нажимает педаль газа и выезжает на полосу встречного движения. С молниеносной скоростью Нейт разворачивает машину.
Я оглядываюсь.
— А что насчет машины твоего отца?
Выражение его лица нейтральное.
— Я попрошу кого-нибудь подбросить ее к дому.
— Ты уверен? Я могу быть за рулем. Я сделала всего лишь глоток пива.
Нейт издает звук, который похож на рычание.
— Если ты приехала сюда сегодня не из-за того, что злилась на меня, тогда почему? Ведь я просил тебя не делать этого? Почему ты не дождалась меня?
— Ты говорил мне не ездить в «Особняк» без тебя. Я же поехала в клуб.
Нейт стискивает челюсти и крепко сжимает руль.
— Ой, да ладно тебе, Зои, я знаю, что ты умнее этого. Скажи мне, что на самом деле ты просто хочешь быть с другими мужчинами. Это является твоим новым пробуждением, и ты нуждаешься в большем, чем просто во мне? Потому что я скажу тебе прямо сейчас: я не делюсь.
Я замираю на месте.
Мои мускулы напрягаются, пока я в изумлении таращусь на него.
— Нет! Я просто хотела выяснить о своем брате и, ладно, может, если бы ты не появился там, возможно, я бы догадалась, что ты будешь взбешен, что я поехала туда. Извини.
Нейт проводит рукой по своим волосам, и это делает его ещё более привлекательным.
— Я просил тебя не говорить «извини».
Я опускаю взгляд.
— Ты просил не говорить этого, кода мы в постели.
— Нет, ты не должна извиняться за что-то, кроме как за поломку моей кофемашины.
Я посмеиваюсь и поднимаю свой взгляд.
— И мне будет, очень жаль, если я это сделаю.
— Или, «прости, я въехала в твою машину, когда отъезжала от дома».
Я вздрагиваю при этом.
— Я поняла, поняла.
Его серьезный взгляд прикован к моему.
Он так чертовски сексуален.
Я ненавижу, как сильно хочу его прямо сейчас.
— Тогда, как я должна попросить прощения?
— Я научу тебя, — одно только выражение его лица посылает искры, которые спускаются вниз по моему позвоночнику. С интенсивным блеском в глазах, он тянется ко мне и накрывает мои губы своими.
Вся моя нижняя часть пульсирует в желании.
Поцелуй недолгий, но становится, очевидно: я хочу быть с Нейтом, и он хочет быть со мной. Мы оба запутались, и это нормально. У нас впереди еще два месяца, и я хочу провести их, пробуя своими губами на вкус его губы, чувствовать его дыхание на мне и ощущать себя в его объятиях. Не спорить, не бороться и не беспокоиться о том, что, возможно, скоро меня не станет.
Он удивляет меня тем, что тянется на заднее сиденье и бросает мне на колени пакет.
— Я опоздал, потому что хотел остановиться и купить тебе кое-что.
Я пялюсь на превосходно упакованный подарок.
— Ты не собираешься открывать его? — спрашивает он.
Яркий оранжевый пакет на моих коленях с надписью спереди Hermes Paris заставляет меня немного нервничать.
У меня никогда не было никаких вещей из этого магазина.
Дрожащими пальцами я тянусь внутрь и вытаскиваю две, обернутые тканью, упаковки. Открываю первую, и мое сердце пропускает удар.
Это большой бирюзовый шарф с изображением птицы. Я раскрываю его, чтобы лицезреть весь живописный вид. Один большой квадратный кусок материи с двумя голубями на ветках, повторяющимися в различных местах.
— Это восхитительно, — говорю я вслух, сдерживая слезы в горле, пока сжимаю прекрасную шелковую ткань.
Я не смею взглянуть на Нейта из-за страха, что не смогу переключиться на другую упаковку на коленях. Она меньше, и я открываю её быстрее. Это сплошной бирюзовый шелковый шарф, но он длинный и узкий.
Я не в состоянии управлять своим волнением, когда понимаю, для чего предназначены эти подарки.
Мои щеки покрываются румянцем, и я поворачиваюсь к нему.
— О боже мой, да ты проказник.
18 Глава