Смотрю на сильную шею Демида исподлобья, не решаясь встретиться с его взглядом.
Я помню, как он вчера смотрел на меня.
И еще больше боюсь, что ждет от меня Исхаков.
Демид отходит в сторону и приглашает меня сесть.
Пассажирское сиденье пусто. Я дрожу как последний осенний лист, когда чуть наклоняюсь. В нос ударяет аромат салона, смешанный с запахом зверя. Дурманящие пары. Горло обжигает как кислотой.
– Боишься? – спрашивает низким голосом, который под кожу забирается и царапает.
Сознаться – показать слабость.
Зверь не любит слабых, не любит страх. Чтобы быть с ним на равных, нужно принять правила его игры.
– Мне следует?
Говорю спасибо всем высшим силам, которые помогли сохранить мой голос твердым и ровным.
Темный взгляд буквально пожирает меня по кусочкам. Губы искривляются в ухмылке, и от нее неожиданно рвется дыхание.
– Помнится, вчера ты сказала, что сделаешь все, чтобы загладить свою вину, – припоминает он мои слова.
Его сила одуряет, я маленькой несмышленой девчонкой уставилась на лицо Исхакова, понимая, что один мой промах, и зверь сотрет меня в порошок, не поморщившись.
– Не бойтесь, Маша, Вам правда ничего не угрожает, – смягчается. Его голос меняется. Лишь глаза продолжают светиться желтым.
Сажусь в салон и слышу, как шум улицы отрезается тихим хлопком двери.
Ну вот и все.
Через пару секунд, когда Демид обойдет машину, мы останемся с ним один на один, не считая водителя. Пространство внутри тесное, несмотря на то, что это «Майбах».
Чувствую, как воздух электризуется, становится тяжелым и влажным. Зверь еще не рядом, а я ощущаю его повсюду, в каждой маленькой детали, в каждой клетке.
Из окна наблюдаю, как Исхаков кому-то звонит. Он не спешит. Изредка бросает взгляды ровно на меня, хотя окна затонированы наглухо.
Становится не по себе, что даже так он знает, где я, видит мои глаза. И кажется, можно расколоть меня за считанные секунды.
– Вам понравились цветы, Маша? – спрашивает, как только забирается в салон.
– Да. Хочу Вас поблагодарить, – выжимаю из себя улыбку.
Правая рука Исхакова лежит на сиденье. Красивые мужские пальцы и сексуально выпирающие вены на тыльной стороне ладони.
Этой рукой он касается своей любовницы, наверняка, ей нравится, и она просит его не останавливаться.
А меня настигает странное чувство, и становится ужасно душно. Тесно. Грудную клетку стянул обожженный металл.
– Ты уже успела многое обо мне услышать, Маша, – не спрашивает, уверенно говорит. Что-то мне подсказывает, Демид знает, что о нем говорят.
– Да.
Без тени сомнения поворачиваю голову, и мы встречаемся взглядами.
Губы загораются, кожа вспыхивает, а тело предательски отзывается на его голос и цвет его глаз. Я помню их, всегда помнила. В кошмарах мне снились. А сейчас… они завораживают. Как бы все тайны не выложить.
Он крепче сыворотки правды действует.
– Что у меня серьезный бизнес, что раньше я работал с бандитами и сам был одним из них, что убивал…
Демид говорит ровно, без запинки. Меня от каждого его слова протыкает острым копьем. В самый центр, задевая сердце. Но я все еще жива, дышу как-то, сдерживаю слезы.
– А еще говорят, что Вы очень опасен, – хрипло отвечаю.
– Смотря для кого, Маша. Но Вам ничего не угрожает, – улыбается.
Застываю над его улыбкой, не веря, что зверь вообще может это делать.
Да он несколько своих лет скидывает, когда улыбается.
Ломает от желания сказать, чтобы он чаще это делал, что улыбка ему идет. И я совершенно не понимаю себя, когда улыбаюсь в ответ.
Мгновение, и ток заискрил, словно произошло короткое замыкание. Вспышка, соленый вкус на языке, и сердце стучит без остановок.
– Мы приехали, Маша.
Исхаков выходит из машины первым, обходит и открывает мою дверь. Долго смотрю на протянутую руку, не решаясь вложить в нее свою.