– И что тебя смущает?
– Не могу тебе сказать, – произнесла тетя.
– А почему?
– Ты будешь задавать ненужные вопросы в клубе.
– То есть я должен переехать в Англию, а ты не хочешь говорить почему?
– Можно сказать и так, – усмехнулась она.
Я попытался успокоиться, уставившись на картину, висевшую на стене. Не помогло.
– Это сумасшествие, – сказал я.
– Поосторожней с этим словом.
– Почему я должен сюда переезжать? – спросил я.
– Потому что это лучший университет в мире.
– Но это звучит абсолютно как безумие.
– У тебя здесь будет другая фамилия, чтобы никто не догадался, что мы родственники. Мы всегда так делаем, когда к нам приезжают дети политиков и миллиардеров.
Я улыбнулся, не понимая, почему, но не мог остановиться.
– А о чем вообще речь?
– Речь идет о преступлении, Ханс. Мне нужна твоя помощь, потому что я хочу расследовать одно преступление.
Я долго сидел, не произнося ни слова.
– Преступление, – сказал я тихо.
– В клубе Питта, – произнесла тетя.
– А как же полиция?
– Она не сможет нам помочь.
– Алекс, извини, пожалуйста, это что, какая-то шутка, которую я никак не могу понять?
Тетя выглядела серьезно.
– Я редко шучу.
Я выглянул из окна и увидел, что одна из девушек-азиаток быстро подняла свой пуловер, и в таком виде ее сфотографировали на фоне яблони. У нее были острые груди.
Я потерял мысль.
– Можно мне подумать об этом?
– Конечно.
В этот момент мир вокруг меня перевернулся. Алекс протянула мне руку. На этот раз я даже обрадовался, что мы не обнялись.
Я быстрым шагом пересек комнату. Во дворике поинтересовался у привратника, почему люди фотографируются у этой яблони. Мужчина в котелке сказал мне, что это как будто бы то самое дерево, яблоко с которого упало на голову сидевшему под ним Исааку Ньютону. Но на самом деле настоящее дерево росло в парке и было срублено, когда во время войны людям необходимо было топливо.
Некоторое время я ходил по городу и осматривался, прежде чем направился к вокзалу. Я гулял по дворам колледжей, рассматривая фасады, библиотеки и древние стены. Когда я приезжал сюда в первый раз, Алекс объяснила мне, из чего состояло это место и что университет был образован из независимых колледжей, в которых проживали студенты. Звучало все это слишком сложно для понимания.
Каждый камешек, казалось, считает себя важней всего того, о чем я когда-либо думал и что когда-либо в своей жизни видел. Некоторые колледжи выглядели как маленькие замки, а привратники перед ними были похожи на сторожей. У Королевского колледжа имелась часовня, по размерам похожая на собор. На лугу за ней паслась белая корова. Во дворе колледжа Гонвилл-энд-Киз росли нарциссы, и я прислушался к гиду, которая рассказывала, что все лестницы там были дополнены пандусами, чтобы Стивен Хокинг мог свободно передвигаться. Перед воротами Тринити-колледжа на страже стоял привратник в накидке с фиолетовой подкладкой. Когда я попытался пройти через ворота во внутренний дворик, он преградил мне дорогу и сказал что-то непонятное. На газоне стояли таблички, напоминающие о том, что входить сюда было запрещено.
Смеркалось, легкий туман расстилался над городом, пахло как аппетитное воскресное жаркое, по улицам спешили студенты. До поступления они выглядели по-разному, но теперь почти все носили черные мантии поверх костюмов, шерстяные пуловеры и блузки. Из-за этого они выглядели намного старше своих лет и намного важнее. Они были отчасти похожи на волшебников, входящих в одно сообщество. Эти молодые люди, казалось, устремлялись в одно и то же место. Я последовал за ними и попал в часовню колледжа Св. Джона, большую и могущественную, с разноцветными окнами и куполообразной крышей. Хор начал петь странный хорал высокими голосами. Я заметил, как студенты шептали что-то друг другу на ухо и были счастливы. Никто не чувствовал себя одиноким.
Приземлившись в Мюнхене, я просмотрел свои электронные письма и нашел там сообщение от Алекс. В нем было всего одно предложение, причем без приветствия и обращения: Художник должен знать, каким образом он может убедить остальных в правдивости своей лжи. – Пабло Пикассо. Я ничего на это не ответил.
Алекс
Бумагу нужно положить в папку на полке, ноутбук – в ящик стола. На столе не должно остаться совершенно ничего. Во всем должен быть порядок.
Ханс сделает то, о чем я его попросила. Он вырос и стал симпатичным молодым человеком. Он сделает это, даже если сам об этом еще не знает. Я видела его, когда он был еще ребенком, стоял в спортивном зале и искал в себе силы, чтобы ударить. Вот точно так же сегодня он искал в себе мужество. Он приедет, я уверена.