Идем дальше. В доме мы находим труп Вероники. Дима его якобы видел, но не сообщил в полицию. Уже этого достаточно, чтобы заподозрить его в сговоре.
– Но зачем это им?
– Зачем? Ты что, не понял, что Паша – псих? Может, он думает, что, подставив таким образом, он упрячет меня в тюрьму, подальше от клуба?
– А я оказался не в том месте и не в то время…
– Ему нравится наблюдать, как страдают люди. А ты как раз подходишь на роль муравья под лупой… – она замешкалась. – Прости.
Мне не обидно. Она говорит правду.
– Даже если ты права, и Дима в сговоре с Пашей, что мы можем сделать, сидя здесь?
– Ничего. Поэтому завтра мы продолжим то, что я начала сегодня. Надо понять, что с отцом. И почему Владислав, тот мужик из «Ритца», который соврал про сообщение, покрывает Пашу. Может быть, этот псих угрожал ему. Как бы то ни было, мы должны выйти на связь с основными участниками «Ритца», чтобы они, пока не поздно, помогли спасти отца.
– Но если они заодно, то мы сразу попадемся в их сети.
– У тебя есть другие предложения?
В очередной раз мне нечего предложить. Остается согласиться. Я кладу руку на ее тонкое плечо, сжимаю:
– Давай сделаем, как ты предложила. Но я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности. Скажи, где они живут, и я сам поеду к ним.
– Благородно с твоей стороны, но они с тобой и говорить не станут.
– Мы попробуем.
– Надо не пробовать, а делать. Завтра воскресенье. Есть шанс застать их дома.
30
Наконец мы вернулись в наше временное убежище. Двенадцать ночи. Сидим и думаем, что делать дальше. Измотаны морально и физически, полностью запутались.
С утра, как и планировали, мы поехали по адресам, где живут некоторые настоящие и бывшие члены клуба «Ритц». Мы решили не звонить заранее, чтобы не вызвать подозрения.
Первым, кого мы посетили, был Андрей – мужик лет сорока, сильно удивленный нашему появлению у него на пороге. Странно, что он живет в обычном доме советской постройки. Я представлял, что все участники клуба имеют загородные дома и кучу прислуги. Нам же открыл дверь обычный мужчина в застиранной футболке. Он сразу же узнал Олю и без лишних колебаний впустил ее домой. Мы решили посещать их всех под легендой, близкой к истине. Якобы пропал Егор Дмитриевич, отец Оли, поэтому встречи клуба временно прекратились. И мы разыскиваем его.
Он задумался на какое-то время. Сказал, что даже не заметил, что встречи прекратились, так как уже месяца три не ходил туда. С хозяином заведения не виделся довольно давно, так как общался с ним только на вечеринках и во время покера, который, как мне объяснили, проводился за несколько часов до встреч. Оля спросила, не получал ли он сообщение. На что Андрей справедливо заметил, что даже не знает номера ее отца. Мы быстро попрощались и также внезапно покинули его, как и пришли.
Следующим в нашем списке был Антон. Он был актером, проработавшим в клубе почти пять лет. Его выгнали полгода назад за попытку своровать какую-то мелочь. Оля даже не могла вспомнить, что именно: то ли наркотики, то ли дорогой алкоголь.
К счастью, он также был дома. В отличие от Андрея, он не спешил впускать нас внутрь. У него было жуткое лицо: впалые щеки, мутные глаза, он был одет в грязную рубашку, которую, похоже, не стирали несколько месяцев. Он был очень рад видеть Олю и старался прикрыть самое большое пятно на одежде.
На наши вопросы он почти не отвечал, а рассказывал историю, которая крутилась у него в голове: как ему тяжело живется без клуба, как он не может найти никаких занятий. Да, он пьет, да, ему нравятся наркотики. И он во всем обвиняет руководителей клуба – потому, что они не дали ему еще одного шанса.
– Жизни нет без клуба, – беспрестанно повторял он. Также сказал, что у него несколько раз появлялся Паша. Пытался заставить его фотографироваться голым. – Я что, гей какой-то, ну скажите мне? А еще этот мудак предлагал мне участвовать в каком-то реалити-шоу. Клоун ряженый!
На все наши уточняющие вопросы актер только качал головой. Больше он ничего не смог рассказать.
Третьего и четвертого члена из списка Оли не было дома.
После обеда мы решили посетить Евгения. Как сказала Оля, он был когда-то очень близок с Пашей и ее отцом. Они проводили вместе много времени. Жил он в Зеленогорске и, как полагается, имел огромный собственный дом, чем-то даже напоминавший дом Паши.
Нам сразу показалось странным то, как он встретил нас. У нас с Олей возникло одинаковое чувство – будто бы он ждал нашего прихода. Даже не удивился, был любезным и обходительным, словно встречал долгожданных гостей. Как только мы зашли к нему домой, спросил, как отец Оли проводит время в Таиланде. Оля решила не ходить вокруг да около и просто спросила: