— Но тогда я был счастлив, — возразил Дики. — Мои лекарства блокировали боли.
Удивительно, но именно Стефан задал вопрос, который должен был оказать влияние на их дальнейшую судьбу.
— Что бы ты стал делать, если бы тебе остался год жизни? — спросил он Мо Чессмэна, которого считали самым преуспевающим в институте и который теперь днем преподавал в школе математику, а вечером подрабатывал в баре, чтобы свести концы с концами.
— Я бы обналичил деньги, все распродал и отправился путешествовать, — ответил учитель математики. — Сначала я поехал бы в Лондон, а потом в Париж, Барселону, Рим, Венецию, Афины…
— А ты, Саша? — спросила другая женщина Тори Гейбл.
— То же, что и Мо. В своей жизни я трудоголик, сначала в учебе, потом на работе. Если бы знала, что мне остался год жизни, я бы арендовала на берегу домик, может, где-то в тропиках, привезла стопку хороших романов и ящик шоколадных трюфелей, а затем окончила свое существование.
— Вопрос к тебе, Стефан: а что бы ты сделал? — спросил Мо.
— Летом я посетил бы все стадионы Главной лиги бейсбола в Америке и посмотрел игру. Независимо от стоимости билетов я бы присутствовал на мировых чемпионатах, чемпионате за Суперкубок и на играх Кубка Стэнли.
— Похоже, очень весело, — сказал Дики.
— Да, — со вздохом ответил Стефан, — но этого никогда не произойдет. Возможно, так и не придется посмотреть игру на «Янки-стадионе».
— Почему же? — спросила Тори. — Не похоже, чтобы ты отказался от поездки в Нью-Йорк.
— Жена взбесится, если отправлюсь без нее, будет не до шуток. Конечно, если поверю, что придется умереть, то мне будет все равно, что она думает.
— Послушай, — сказал Дики, — есть нечто то, что я испытал, когда умирал. Мне было все равно, что думали другие, я не принимал во внимание последствия своих действий. Я послал к черту своего босса, бросил работу и никогда об этом не сожалел. Даже сейчас.
— Ты вернулся на работу после того, как вылечился? — спросила Саша.
— Да нет. Мне всегда хотелось открыть собственное дело, но я был осмотрительным. А что делать, если бизнес провалится? Как я стану платить по счетам? А если потеряю дом? Обычное беспокойство. Ну, я и не стал открывать своего дела, и знаете что? Появился успех: теперь у меня денег больше, чем когда работал на чужого дядю.
— Может, и нам нужно подцепить какую-нибудь смертельную болезнь? — пошутил Мо.
— Или так, или договоримся совершать самоубийство, — произнесла Тори.
— Нужно организовать братство, — со смехом предложил Стефан. — Будем устраивать ежегодную встречу с хорошей едой, выпивкой и отличным времяпрепровождением, а вечер закончим молочным коктейлем.
— Тебе нужно было бы стать писателем, — заявила Саша. — У тебя богатое воображение.
— Мы же не все сразу умрем, — сказал Дики. — Одной смерти в год будет достаточно.
— О чем ты говоришь? — спросил Мо.
— О клубе самоубийц. Должен умереть лишь один. Послушайте, мы устраиваем ежегодную встречу подобно вечеру выпускников. На ней наугад выбирается имя. В этом случае у «счастливчика» есть год, чтобы покончить с собой.
— Значит, лишь один испытает трепет перед смертью, — заключил Линкольн.
— Правильно, — подтвердил Дики Виллард. — Но у каждого это вызовет возвышенное чувство восприятия происходящего. Человек никогда не знает, его или ее выберут имя. Не думайте, что у каждого будет в сознании страх в течение года. Могу и я оказаться одним из тех, кто должен покончить с собой по истечении двенадцати месяцев.
— Пьем за это, — сказал Стефан и заказал всем напитки.
— Я не буду, — заявил Дики.
— Даже колу?
— Я хорошо провел время, но должен уйти через несколько минут: завтра у меня трудны день.
— Возвращаешься на каторжные работы? — спросил Линкольн.
— Думаю, что так. Не стану поправлять Бенджамина Франклина о двух вещах в жизни, но их три: это, несомненно, смерть, налоги и умение зарабатывать на жизнь.
— За то, чтобы уметь зарабатывать на жизнь! — воскликнула Саша и подняла бокал.
Веселье этого вечера подходило к концу, и бывшие сокурсники готовились покинуть бар.
— Нам нужно чаще встречаться, — предложил Мо. — Зачем ждать следующей встречи выпускников?
Несмотря на то что и другие выразили согласие, все понимали, что никто не возьмет на себя инициативу организовать общую тусовку, и даже если у кого-то это займет время и будет хлопотно, то большинство не сможет присутствовать из-за плотных рабочих графиков. Когда Дики Виллард стоял у бара и прощался, он твердо верил, что никого не увидит в следующем году.