Талия не пострадала, только испугалась и смутилась.
— Что ж, — пробормотала она, смахнув песок с колен. — Мы теперь квиты.
— Ты так считаешь? — В голосе Шендел не прозвучало удовлетворения. — Талия, от шутки с ножом мне не стало смешно. Ты поступила не как подруга и страшно напугала меня.
«Возможно, Шендел права. Шутка зашла далековато, даже для Клуба Ужасов».
— Я очень виновата, — произнесла Талия. — Простишь меня?
Она ждала и почувствовала облегчение, когда Шендел наконец кивнула.
— Вижу, что я и в самом деле до полусмерти напугала тебя, — сказала Шендел, фыркая от смеха. — Думаю, конфликт исчерпан. Прощаю.
Быстрым шагом обе миновали кладбище. Сердце Талии продолжало колотиться.
Спустя некоторое время Шендел нарушила молчание. Ее голос звучал сочувственно:
— В твоем рассказе следовало убить Мауру, а не меня. Видела, как она сверлила Сета влюбленными глазами?
— Видела, — согласилась Талия. — Что у Руди с Маурой? Что-то не ладится?
«Маура такая некрасивая, — думала Талия, не чувствуя к ней никакой жалости. — Интересно, что Руди нашел в ней. Он очень симпатичный парень и к тому же умный. Эти большие карие глаза, эти широкие плечи. Маура не заслуживает такого парня, как он».
— Ты же знаешь ее, — сказала Шендел, пожимая плечами. — Она никак не может пережить разрыв с Сетом. Мне не хотелось бы об этом говорить, но ты поступила нехорошо, когда отбила у нее дружка.
— Я не отбивала, — вспылила Талия. — Сет сам назначил мне свидание. Я его не отбивала.
Шендел пропустила ее возражения мимо ушей.
— Похоже, ты не очень-то убиваешься из-за него, — заметила она.
— Это неправда, — возразила Шендел. — Он для меня много значит. Вместе нам очень хорошо.
Произнеся это, Талия поняла, что скрывает правду. В последнее время их отношения стали портиться. Сет стал чужим, замкнулся в себе и думал только о своих проблемах.
— Ладно, это не мое дело, — продолжала Шендел, — но у тебя с Сетом… ничего не получится.
— Верно, — отрезала Талия, — это не твое дело.
Обе прошли последние два квартала в неловком молчании. Ветер, слишком прохладный для весны, дул им в лицо. Пелена тумана сгущалась вокруг луны. Талия остановилась перед своим домом.
— Что ж, — холодно сказала она, — спасибо, что проводила меня.
Шендел кивнула и ушла, не попрощавшись.
Талия испугалась страшного гнева, который бушевал в ней. Гнева, которого она к Шендел раньше никогда не испытывала. «Что происходит? — спросила себя девушка. — Шендел моя подруга, они всегда так разговаривает. Всегда говорит, что думает. Тогда почему же во мне закипел такой страшный гнев?»
На следующее утро Талия проснулась взвинченной и усталой. Это сумасшедшее пение на кассете Сета преследовало ее во сне. В ужасном сне. Она петляла по лабиринту, а за ней гнались люди, которых не было видно. Лаяли собаки, кругом царили шум и страшная неразбериха. Она понимала лишь одно — нельзя дать им схватить себя. Талия чувствовала, что выдохлась, словно бежала всю ночь. Ей было не по себе.
Когда девушка наконец с трудом спустилась вниз, ее мать сидела за столом на кухне и выглядела, как всегда, отлично. «Моя мама — адвокат, — подумала Талия. — На подобранных со вкусом костюмах ни единой складки, волосы строго причесаны».
— Так, так, — сказала миссис Блентон, — посмотрите, кто наконец решил удостоить нас своим вниманием.
— Да-а-а, — протянула Талия. — Тебе везет.
Открыла холодильник и вытащила пакет с апельсиновым соком.
— Дорогая, на завтрак можешь съесть яйца, — сообщила миссис Блентон. — А как насчет того, чтобы полакомиться вафлями?
— Ни того, ни другого, — ответила Талия. — Сегодня мне не хочется есть.
— Надо завтракать, — настаивала мать. — Это самая…
— Главная еда дня, — прервала Талия, договорив за нее. — Я знаю…
— Я понимаю, что веду себя как мать. Но без завтрака человек не может жить, — разглагольствовала миссис Блентон, радужно улыбаясь. — Это элементарный закон природы.
Талия заставила себя съесть две поджаренные вафли в сиропе, затем с трудом поднялась наверх, быстро приняла душ, надела самые удобные джинсы и не по размеру большой свитер. Для школы она обычно одевалась более модно, но сейчас ей не хотелось этого делать. Чуть накрасила губы и улыбнулась себе в зеркале. Ей ответила красивая, веселая девочка, лицо которой обрамляли шелковистые светлые волосы. «Что ж, — решила она, — я, по крайней мере, не похожа на развалину».