- А старших обманывать нехорошо, Лёлечка! – муркнул гадёныш и ещё теснее прижал к себе.
- Ин…Артём, ты бы не тёрся вот так об меня. Знаешь, дед у меня совсем не будет смотреть на твою симпотичную мордашку. Винтарь достанет и пальнёт.
- В парня твоего? - невозмутимо спросил и носом провёл вдоль шеи ниже, - Лёль, а на тебе всё бельё сегодня розовое?
Ну всё, укушу сейчас! И даже если наглостью заражусь при этом, у Лерки противоядие вроде как было. Во всяком случае, сестра вроде как исцелилась после общения со старшим Листвянским.
Но не успела: видимо мой организм всёж засомневался в Леркином противоядии – мой желудок скрутило узлом и он протяжно заныл.
А что? Такими темпами у меня скоро живот к спине прилипнет. И это, между прочим, я ещё студенткой не стала.
Эх, одна надежда на Леру: обещала откормить до «нормального состояния».
- Кто-то голодный? – смущённо улыбнулся индюк. Он же Артём Листвянский.
- Ну да. Чай мой с сухариками пали смертью храбрых в неравной борьбе с брюками твоего брата.
- А ещё я здесь такой тебя поймал и держу, да?
Вот нахал.
- Мой ранний гастрит будет на твоей совести. Так терапевт в карточке и напишет.
- Иди уже, жертва голодомора. Тем более, что мне тоже дел по горло.
- Это каких? Девушек беззащитных в кустах зажимать?
- Ну, одной хватит. Иди, пока Артём Павлович добрый. Ему всё-равно шашлыками заниматься.
- Вечером продегустирую.
Отпустил, фух.
Бегом домой! Из-за этого нахала у меня на всё про всё полчаса осталось!
Ведь сегодня вечером встреча одноклассников.
Нет, не моих. Чего нам встречаться, если только пару месяцев назад расстались?
Это класс бабушки и Ирины Дмитриевны решил свой юбилей отметить. У Листвянской на участке.
Эх, старички-разбойнички!
Свидание
Эх, плохо нам всем без Лерки! Бабушка у нас из тех женщин, что готовить не любит. Нет, голодными нас никто не держит, но по принципу что-то есть и ладно.
Утолив голод, успела ещё заглянуть в душ и привести себя в порядок. Ну всё – осталось дело за малым: любимые джинсы, толстовка, кроссовки. Это днём можно было разгуливать в летнем сарафане, а вот к вечеру холод уже такой, что не до понтов. Да и покорять Листвянского я как-то не горела желанием. Разве совсем чуть-чуть. Правда. Ну целуется он хорошо. А ещё у него руки такие сильные.
Тьфу ты! Ещё не хватало в его индюшиное величество втрескаться.
Так, Оля, быстро выкинула глупости из головы и бегом помогать старшему поколению. Я готова к подвигам во имя выпуска …года.
Вот вроде только восемь вечера, а уже смеркается. Эх, до наступления осени осталось всего три дня.
Прикрыла двери в дом, предварительно выключив везде свет.
А на участке Ирины Дмитриевны веселье идёт полным ходом. Из колонок гремит музыка…ретро. Тут и там замечены и одноклассники бабушки: всего их в нашем городке осталось семеро: бабушка, Листвянская, две семейные пары (представляю, как это было в пору их юности романтично!) и одна одинокая бабуля.
Баба Вера, как раз рядом с бабушкой на рынке торгует. Именно оно первую нашу встречу с Артёмом чётко зафиксировала и передала до малейших деталей моим. Ничего не поделаешь: работа у неё была такая – в следственном отделе всю сознательную жизнь проработала.
- Сколько всего старичков-разбойничков набралось?
Дима, у которого я поинтересовалась количеством веселящейся вовсю «молодёжи», отвечал за музыку. И сейчас, включив очередной ретро-трек, весело поглядывал по сторонам. А заметив меня, жестом подозвал к себе.
А я так за эти два часа устала, помогая организовывать отдых старичков в беседке, что чуть с ног не валилась. Не знаю, как там официантами работают. Я бы вот точно долго не продержалась.
Поэтому без зазрения совести плюхнулась на простую деревянную лавку рядом с Листвянским-старшим.
Хорошо, что меня Лера сейчас не видит. Не хотелось бы в глазах сестры предательницей стать.
- С нашими тринадцать. Слушай, Оля, а ты веришь в мистику? – и страшное-престрашное лицо при этом сделал.
Позёр. Но юморной. Вот не обидь он тогда Леру, я может бы и посмеялась вместе с ним.
- Число да и число, - хмыкнула как можно более равнодушнее.
- Эх, ничего ты не понимаешь! Маленькая ещё! – покачал головой он, - вот нисколько не удивлюсь, если сегодня же ночью произойдёт что-то страшное!