— Все, хватит ржать, — опять стал успокаи¬вать дружинников хевдинг, — поясняю — желающий может выкупить женщину только целиком!
— А если сразу двое захотят?
— Пусть торгуются, — выкрикнул Исгерд.
— Да, кто сильнее хочет, тот больше запла¬тит, — подтвердил хевдинг, — только без примене¬ния силы. Если договоренность не будет достигнута, или деньги дороже — продаем рабыню и делим до¬ход!
— Ладно, Ингмар, все понятно, — крикнул Гуннар, — а как будешь распределять баб между чет¬верками?
— Есть один самый надежный способ — жре¬бий!
Толпа опять загудела и стала готовиться к же¬ребьевке.
— Но знайте, — опять перекричал общий шум хевдинг, — если увижу разбитые морды или дру¬гие виды спора, то рабыню отберу! Мне не надо тут устраивать кровавые разборки.
— Хорошо, Ингмар, все будет по справедливо¬сти, — ответил за всех Арни
— Но эта бойкая малышка все равно будет моей, — громко сказал Гуннар, — хоть за деньги, хоть другим способом, несмотря на то, что вы не при¬знали за мною боевое ранение.
— Ладно, Гуннар, эту мелкую злобную со¬бачку уступаем тебе без жеребьевки, только найди еще трех желающих быть искусанными, — засмея¬лись в толпе.
К вечеру после долгих споров и разборок де¬леж все же был закончен. Не все были довольны, даже возникло пару стычек, но как только появлялся Ин¬гмар, стороны приходили к мировому соглашению. В каждой группе судьба невольниц была решена по-разному. Вот только с амазонками было неясно, как поступить — никто не решался брать их насилием. Не сказать, что викинги не могли сделать этого, но де¬вушки из дерзкой пятерки однозначно дали понять, что убьют себя, если их возьмут силой. Уж лучше две тысячи солидов, чем мертвые тела рабынь, так ре¬шили все норманны.
Ингмар позволил всем викингам разбиться на четверки по принципу взаимных симпатий. Пару че¬ловек, оставшихся не у дел, хевдинг присоединил к уже образовавшимся группам. Затем потянули жре¬бий. Вся процедура напоминала азартную игру. Де¬вушек, как товар, осматривали, обсуждали достоин¬ства и недостатки. Еще благо, что пленницы мало что понимали из оживленной норвежской речи. Если ви¬кинги говорили медленно, обращаясь к рабыням, и старались употреблять понятные слова, то найти об¬щий язык можно было без труда. Но как только нор¬манны начинали спорить между собой и выяснять от¬ношения, разобрать их речь было решительно невоз¬можно.
— Мне малышка досталась без жребия! — довольно приговаривал Гуннар, — кто в мою компа¬нию?
Никто особого желания присоединиться к гро¬миле с его пусть и красивой, но своенравной амазон¬кой не изъявлял.
— Тебе все равно придется продать ее, — ска¬зал ему Ингмар.
— Почему?
— А как ты рассчитаешься с остальными тремя владельцами?
— Да, — почесал затылок викинг, — денег надо много!
— Вот тебе Арни в компаньоны и еще два же¬натика. Все мы знаем их жен в Норвегии, они не по¬терпят всяких там наложниц, значит, или будешь вы¬купать у них свою недотрогу, или продадите ее в Бир-ке и поделите деньги.
— Ну что, малышка, слышала? — обратился к Верее великан и пригрозил пальцем размером с палку, — веди себя ласково, а не то продам тебя какому-ни¬будь мавру в гарем, будешь жалеть о добром нор¬манне.
Гуннар склонился над девушкой и опять стал развязывать ей руки. На этот раз маленькая амазонка, учитывая прошлый опыт и боль в затекших руках, от¬вешивать оплеухи своему новому хозяину не стала. Но ее живые зеленые глаза все равно поблескивали не¬довольством, и викинг не стал вновь испытывать судьбу.
— Ингмар, так несправедливо, — обратился к хевдингу Отар, — этой компании с юнцом Гро дос¬талась вон какая красавица, черноволосая, с боль¬шими глазами. А нам — узкоглазая, с плоским ли¬цом.
— Ничего не бывает справедливей жребия, — возразил Ингмар, — ибо он управляется богами.
— Но она же намного дешевле будет, чем дру¬гие!
Вождь викингов развел руками, показывая, что ничем не может помочь
— Может, кому-нибудь в Бирке больше понра¬вится китаянка, — возразил он, — но ты мо¬жешь предложить Гро обмен с доплатой.
Амазонки с презрением наблюдали за шумной возней норманнов. Данута сидела в сторонке, на большом стволе дерева, рядом с ней пристроились Милана, Чаруша и Оляна. На день девушек развязали. Юные воительницы даже при беглом взгляде отлича¬лись от остальных девушек. На них были надеты ши¬рокие кожаные пояса, для возможности крепления оружия, которое вынужденно было отдано морскому богу. Лица у всех четверых были угрюмыми, но в глазах девушек сверкал огонь неповиновения. Было видно, что они не покорились.