В то время как наши паспорта сканировались в систему, а мы ждали пока окажемся вне подозрений, я отступила и посмотрела, как Брук хлопает своими длинными густыми ресницами перед молодым солдатом, держащим ее удостоверение.
Он мельком взглянул на сканер, затем снова на нее, и уголок его рта слегка приподнялся, почти незаметно.
Брук ступила ближе, чем было нужно, когда на портативном компьютере вспыхнул зеленый свет, пропуская ее.
— Спасибо, — промурлыкала она низким хрипловатым голосом.
Она засунула удостоверение обратно под рубашку, убедившись, что солдат проследил за ним взглядом.
Удостоверения личности не были для нас в новинку.
Они были выпущены настолько давно, что никто и не помнил когда же это было.
Но только в последние несколько лет мы были вынуждены начать носить их, чтобы нас можно было “отследить”, так, чтобы королева и ее чиновники всегда знали, где мы находимся.
Всего лишь еще одно напоминание, что революционеры затягивали удавку на короне.
Однажды я видела, как кого-то арестовали на одном из контрольно-пропускных пунктов, женщину, которая пыталась ускользнуть, используя паспорт другого человека.
Она прошла визуальный осмотр, но когда удостоверение было просканировано, небольшой огонек в машине вспыхнул красным вместо зеленого.
Паспорт объявили краденым.
Королева не славилась терпимостью по отношению к преступникам.
Вора судили сурово, как изменника или убийцу. Все карались смертью.
— Чарли! — голос Арона прервал мои размышления.
Не желая опаздывать в школу, я поспешила за ними, пряча паспорт обратно под платье.
Когда я догнала их, послышалось громкое ликование толпы на площади, которую мы только что оставили позади.
Ни один из нас не вздрогнул и даже не запнулся.
Ни один из нас даже не моргнул, чтобы признать, что слышал звук, только не рядом с охранниками на контрольно-пропускном пункте, которые всегда наблюдали.
Я подумала о женщине, которую видела в тот день, той, с украденным паспортом, и задалась вопросом, каково было ей стоять у виселицы на площади, окруженной толпой зрителей.
Людьми, которые глумились над нею за преступление, которое она совершила.
Мне было интересно, пришла ли ее семья посмотреть, видели ли они, как широко распахнулся люк под ее ногами.
Закрыли ли они глаза, когда веревка затянулась на ее шее, плакали ли, пока безжизненно раскачивались ее ноги.
Затем голос из громкоговорителя напомнил нам: “ТРУДОЛЮБИВЫЙ ГРАЖДАНИН — СЧАСТИВЫЙ ГРАЖДАНИН!”
У меня заныло сердце.
— Вы слышали, что все деревни вдоль южных границ находятся в осаде? — заявила Бруклинн, как только мы миновали солдат на контрольно-пропускном пункте и оказались в районе менее людных городских улиц, подальше от рынка.
Я уставилась на Арона.
Мы уже знали, что города вдоль границы были атакованы; на них нападали в течение многих месяцев.
Все знали.
Это была одна из причин, почему внезапно наш город стал столь перенаселен беженцами.
Почти каждый приютил бездомных членов семьи и их слуг.
Насколько я знала, моя семья была одной из немногих, незатронутых миграцией, но только потому, что у нас не было никаких родственников в отдаленных областях страны.
— Интересно, как скоро насилие достигнет Капитолия, — драматично продолжила Брук.
— Королева Сабара никогда не позволит им добраться до нас. Она пошлет собственную армию до того, как они подойдут слишком близко, — возразила я.
“Капитолий” было шуточное название нашего города, потому что внутри его бетонных стен никто не было хотя бы одного мало-мальски влиятельного человека.
Термин подразумевал власть и влияние, когда как в действительности, мы были просто самым близким городом ко дворцу.
Королева до сих пор оставалась единственным человеком, в чьих руках была сосредоточена реальная власть.
По крайней мере, у нашего города было название.
Большинство городов Лудании были давно лишены этой привилегии, будучи переименованными просто в соответствии с сектором страны, в котором они были расположены, а затем ранжироваными по размеру.
Запад1, Юг4, 2 Восток2.
Детей часто называли в память о старых городах.
Когда-то, своеобразной формой протеста было назвать новорожденных Карлтоном, Льюисом или Линкольном. Это был способ выразить несогласие с решением государства о перераспределении городов по статистическим группам.
Но теперь это была просто традиция, и младенцев назвали в честь городов, находящихся в странах по всему миру.
Люди часто предполагали, что мое настоящее имя было Шарлотта, в честь далекого, древнего города.
Но мои родители утверждали, что они отказались принимать участие в чем-либо, что могло бы быть расценено, как непослушание, даже в таком давным-давно принятом обычае как имянаречение.
Они предпочли не обращать внимания на то, что происходило вокруг.
Бруклинн же наоборот, любила похвастаться происхождением своего имени.
Крупный район в еще большем городе, который уже не существовал.
Она наклонилась, ее глаза лихорадочно блестели.
— Ну, я слышала… — Она позволила этим трем словам повиснуть в воздухе, убеждая нас, что обладала информацией, которой у нас не было, — что королевская армия собирается на востоке. Ходят слухи, что Королева Елена планирует присоединить войска к мятежникам.
— Кто сказал тебе это? Один из твоих солдат? — прошептала я, придвинувшись так близко, что мой лоб практически коснулся ее, буквально сверля ее взглядом.
На самом деле, я не сомневалась в ее словах.
Сведения Брук редко были неправильмыми.
— Откуда ты знаешь, что тебе говорят правду?
Брук оскалилась медленной, бесстыжей ухмылкой.
— Взгляни на меня Чарли. Зачем им лгать мне? — а затем более серьезно добавила, — Говорят что королева устала. Что она слишком стара, чтобы сопротивляться дальше.
— Чушь собачья, Брук. Старая или нет, Королева Сабара никогда не бросит свою страну.
Одно дело — обсуждать реальные новости с фронта, и совсем другое — распространять ложь о нашей королеве.
— И какой у нее выбор? — пожала плечами Брук, продолжая.
— Принцессы, чтобы занять ее место, нет, и, конечно, она не допустит, чтобы мужчина унаследовал трон.
— Этого не случалось на протяжении почти четырехсот лет, и она не собирается позволить этому произойти сейчас.
Она скорее отречется от королевского происхождения, чем позволит королю снова править страной.
Когда мы приблизились к Академии, я почувствовала, что как живот свело в болезненный узел.
— Полагаю, это правда, — сказала я растерянно, не желая продолжать политические споры.
— Вероятно, она не даст себе умереть, пока не найдет подходящую наследницу.
Мне так хотелось остаться спокойной при виде стен величественной школы, непроницаемой и независимой.
Прежде всего, я отчаянно не хотела, чтобы дети из консульского класса видели мой дискомфорт.
Все в высококлассной школе, включая безукоризненно подобранные формы студентов, кричало, Мы лучше чем Вы.
Даже белые мраморные ступени, которые вели к парадному входу Академии, полировались до максимального сияния, и от этого они выглядели так, будто были ненадежными для передвижения.
Я ненавидела себя за желание узнать, какой звук издавали бы мои ботинки при подъеме по ним.
Я пыталась не смотреть в направлении студентов Академии, которые слонялись на вершине той лестницы.
По какой-то причине именно эти девочки беспокоили меня больше всего; эти две, наблюдавшие за нами более пристально, чем другие, те кто любил насмехаться над нами, когда мы проходили мимо.
Сегодняшний день не был исключением.
Юбки их одинаковых форм были в складочку, а снежно белые рубашки чисты и накрахмалены.
Эти девочки совершенно определенно знали, что такое шелк на ощупь.
Я постаралась не замечать, как одна из них целенаправленно спустилась вниз на последнюю ступеньку, пристально следя за нами..