Но теперь, когда, казалось бы, над ним уже никто не стоял, он все равно чуял чужих вокруг. А ведь он привык доверять себе. Его волчья интуиция еще ни разу его не подводила. Самое странное, что угрозы или опасности за спиной он никакой не ощущал, дело было в принципе: кто-то руководил и продолжал пытаться руководить им. Словно бы существовал некий «серый кардинал», некий дух, витавший над его плечом — возможно, левым — и потому знавший все…
Народ вокруг могилы зашевелился, кто-то стал разливать по пластиковым стаканам водку. Выпили молча. Знали, что Медведь не любил длинных бессмысленных речей. На могилу по русскому обычаю поставили стакан водки, накрыли куском хлеба и стали расходиться…
Ангел шел рядом. Варяг вздохнул, отгоняя грустные мысли. Пора было переходить к заботам о живых. Оглянулся, вспомнив о неожиданном появлении призрака из нового мира, но никого, конечно, не увидел и окончательно встряхнулся. Но мысли о неком тайном и всевидящем оке не проходили.
Владислав бы не стал уделять этому своему ощущению столько внимания, если бы не вспомнил вдруг об одном странном происшествии, вернее, странном посетителе, зашедшем к нему вчера в институт. Он на ходу обратился к Ангелу.
— Ангел, нужна твоя помощь.
— Приказывай. Теперь ты хозяин, а мы твои вассалы.
— Ладно. Так вот, на сегодня у меня назначена встреча… — Владислав взглянул на часы, — примерно через полтора часа. В Александровском с
аду у грота. Придет один мужичок. Небольшого роста, плотненький, лысый, лет под пятьдесят. Потеет… Подскочи туда через часок, сядь на скамеечку, понаблюдай. А потом проследи за этим мужиком после нашей встречи. Может, его потянет на Лубянку сходить отрапортовать, может, на Петровку… Тогда со всеми вытекающими… Понял?
— А чего тут не понимать. Не впервой, Варяг, сделаем в лучшем виде! — бодро ответил Ангел.
Варяг сел в институтскую «Волгу». Шофер вопросительно взглянул:
— К себе, Владислав Геннадьевич?
Владислав отрицательно покачал головой и назвал адрес: улица Горького, рядом с «Интуристом». А сам задумался. Не выходил из головы вчерашний визитер…
Лысый потеющий дядька пришел без предварительной договоренности, представился — Виктор Викторович Парфенов, бывший референт международного отдела ЦК КПСС, — и намеками, очень осторожными намеками дал понять, что хочет предложить — конечно, за определенное вознаграждение — выход к тайной казне КПСС, или, как говорили в народе, к «золоту партии». Последние два слова он написал на клочке бумажке, дал прочитать и быстро разорвал в клочки. И клочки эти сунул себе в карман. Понятное дело, боялся прослушки. Учитывая суммы, которые, по разным слухам, агонизирующая партия коммунистов переправляла за границу, сторожиться ему был резон.
Не это было главное. Чувствовалось, что посетитель ни на секунду не сомневается, что перед ним не просто директор академического института, а авторитетный и влиятельный человек, привыкший, когда надо, обходить закон. Это чувствовалось. И самое странное: посетитель знал о нем, несмотря на ту строжайшую конспирацию, которую Варягу приходилось соблюдать все эти годы! Значит, либо Медведь кому-то успел о нем сообщить, либо — что было гораздо хуже! — кто-то сумел со стороны вычислить его, Варяга, существование. С этим надо было как-то разбираться.
Через час с небольшим «Волга» притормозила у гостиницы «Интурист». Варяг вышел из машины, перешел Манежную площадь и углубился в Александровский сад, ища взглядом приземистую фигуру вчерашнего посетителя. Сразу зафиксировал на скамейке слева от грота скучающего Ангела — тот читал «Огонек» и что-то жевал. Виктора Викторовича пока не было видно.
Владислав вспомнил вчерашний разговор. Свой вопрос:
— Почему вы решили выйти именно на меня? Я ведь занимаюсь чисто академическими вопросами. Тем более наш институт…
— У меня для этого есть кое-какие основания, — загадочно ответил посетитель. И не стал уточнять.
И Варяг не стал уточнять, но сделал два звонка, и к вечеру на его столе уже лежала объемистая папка — досье на утреннего посетителя. Парфенов Виктор Викторович, сорок пятого года рождения, оказался кадровым партаппаратчиком средней руки, достигшим пика своей карьеры в конце восьмидесятых, но все еще не изжившим амбиций. Таким, толпящимся у подножия пирамиды реальной власти, но никогда не достигающим ее вершины, а лишь подхватывающим падающие сверху крохи, таким, наверное, должно казаться, что судьба случайно поменяла местами их и хозяев. Некоторые решаются в конце концов на поступок, которым они хотят восстановить справедливость, но который обычно ведет к краху. Виктор Викторович, думал Варяг, листая досье, — самолюбивый и переполненный сознанием собственного превосходства чиновничек, — вот решился.