Старый итальянец не спеша разделся. Получивший свободу член торчал перед его волосатым седым животом словно живой таран, предназначенный разрушать твердыни, В свои семьдесят с лишком лет Томмазо Валаччини не мог пожаловаться на сексуальную слабость — мужская мощь никогда не подводила его и была оборотной стороной его легендарной агрессивности в бизнесе.
Опустив руку, он провел ладонью по телу Марии. Девушка, еще не проснувшись, выгнула выпуклую грудь и слегка раздвинула ноги. Когда он тихонько сдавил ей розовый сосок, она застонала во сне, еще шире раздвинула бедра и, бессознательно сунув руку между ног, стала потирать холмик Венеры… Валаччини, нависнув над ней, коснулся членом ее теплых губ и попытался раздвинуть их раздувшейся головкой. Видимо, почувствовав его запах, Мария внезапно раскрыла глаза, несколько секунд смотрела, ничего не понимая, но вдруг осознала все и, улыбнувшись, приподнялась на локте, взяла рукой его могучий ствол и поцеловала. Потом, словно играя, стала буквально осыпать быстрыми поцелуями влажную головку, а потом, почти присосавшись, начала втягивать член в рот.
Между ними не было сказано ни слова, лишь происходил быстрый обмен взглядами. Синьор Валаччини испытывал в этот момент острое наслаждение, тем более сильное, что к телесному удовольствию примешивалась сильнейшая ненависть к этой податливой, восхитительной, развратной и такой влекущей сучке.
Марию он, казалось, полюбил сразу, как только увидел впервые. Деньги, к несчастью, дают возможность не помнить о возрасте. Особенно если и в свои преклонные годы ощущаешь себя молодым, почти двадцатилетним. Постоянные же занятия спортом поддерживали в Валаччини непреклонную уверенность в собственной силе и неотразимости. Лишь источенное морщинами, обветренное лицо свидетельствовало о бремени прожитых лет, но какой настоящий мужик смотрится в зеркало? Только женщины, особенно молодые, имеют наглость напоминать тебе о твоем возрасте, когда отдают предпочтение какому-нибудь молокососу. Но женщин ослепляет запах денег — в этом отношении нюх у них превосходен.
У Марии с обонянием было все в порядке: она ловко изобразила увлечение, потом влюбленность, синьор Валаччини купился на ее восторженные взгляды, потому что хотел быть обманутым, и первое время ему было невдомек, что его новая пассия готова после сеанса старческой любви (ему скоро донесли ее слова, оброненные перед кем-то из слуг) отдаваться кому угодно и сколько угодно — бесплатно.
С искаженным лицом Валаччини выдернул свой член из скользкого рта Марии, встал на колени между ее раздвинутых ног, руками раздвинул их еще шире, упал на нее и с ходу вошел. Мария закричала, как всегда делала в такие мгновении, и попыталась помочь ему движением бедер. Член входил все глубже и глубже. Когда, казалось, он дошел до самого донышка, Валаччини приподнялся над девушкой и задрал ее ноги себе на плечи. Мария попыталась обнять его — он схватил ее и за руки, прижал к кровати и стал врубаться в нее, раз за разом усиливая толчки. Несколько раз ее настигал оргазм, и всякий раз она издавала пронзительный вопль, который был слышен и на палубе, и и машинном отделении, и в рубке…
И слыша крик Марии, Сержант ухмылялся: сегодня ночью в доме у старика Машка — так он мысленно ее называл — точно так же вопила под ним. Вспоминать об этом было приятно…
Крики смолкли, и сначала из каюты показался старик. Ни ни кого не глядя, подставив солнцу свою все еще мощную, мускулистую грудь, прошел к закрепленному на палубе холодильнику и достал бутылку пива. Выпил всю залпом, а пустую стекляшку выкинул за борт. Потом оглянулся, посмотрел на Сержанта, подошел к нему и что-то сказал. Причем крайне неприятное для русского гостя. Это все видел один из телохранителей синьора Валаччини, который по приказу хозяина наблюдал за палубой — не через прорезь прицела, как обычно, а через объектив видеокамеры. По знаку босса он должен был немедленно начать съемку.
Вот появилась хозяйская цыпочка — в двух ленточках Поперек тела, сладко потянулась. Синьор Валаччини подернулся в сторону рубки и дал отмашку. Яхта сразу стала поворачивать, вмиг сбросив скорость. Заработали моторы, и паруса медленно стали сворачиваться. Мария, поняв, что сейчас можно будет искупаться, направилась к борту. Гость в этот момент перестал хмуриться, слушая синьора Валаччини, и, пожав плечами, поднялся.
Стянув с себя рубашку и этим давая понять, что тоже готов поплавать, Сержант подошел к Марии. Она ответила на его улыбку и, видя, что он не опасается присутствия Валаччини, подмигнула.