Поэтому сейчас, сидя в гостевой фактического хозяина благословенного южного края, Ангел внутренне усмехался, пытаясь угадать, сколько их еще тут промурыжат.
Через полчаса та же холодная дамочка на каблучках провела их в большой, украшенный красно-черными коврами кабинет. Александр Петрович, с надменно-вежливой полуулыбочкой на губах, протягивая руку, спешил им навстречу.
— Рад знакомству, — деревянно пророкотал он, сверля обоих гостей по-рыбьи холодными жидкими глазами.
Как же, рад! Валуев был высокого роста, худощавый, плечистый, он излучал здоровье и самодовольное блаженство любителя хорошо выпить, закусить и не отказать себе в иных удовольствиях. Такие мужики, в общем-то, нравились Варягу. Сейчас, правда, быта иная ситуация, речь шла о воровском бизнесе, и, значит, Валуева уже, как такового, не было. А был тот, за плечами которого стоял пшеничный холдинг, удачно оттяпнутый у государства, но не ставший юридически независимым. Эта закавыка все и определяла. В ней и был залог успеха миссии Варяга в Краснодар…
Варяг припомнил объемистую справку, подготовленную по его заданию Симахой. Валуев Александр Петрович. Сын председателя кубанского совхоза, он, как и все сыновья председателей, уже в шестнадцать лет был орденоносцем. Орден Трудового Красного Знамени получил за уборочную, как и другие награды. С восемнадцати лет работал инструктором райкома, в двадцать четыре заочно закончил сельскохозяйственную академию, стал агрономом, а через год — председателем родного совхоза. Отец к тому времени пошел на повышение, стал депутатом Верховного Совета Союза. С такой мощной поддержкой и сын, в ком рано проявилась деловая жилка, благоденствовал. Еще студентом он основал кооператив по транспортировке помидоров и бахчевых. Перестройка лишь развязала ему руки, и вот теперь сорокадвухлетний Валуев, счастливый отец семейства (супруга Жанна — кинокритик, сын Петр учится в Кембридже, а дочь Лера — в Сорбонне), крепкий хозяйственник, депутат, лично знакомый с президентом страны, со многими министрами, крупными директорами и губернаторами, этот человек вышел навстречу незнакомым гостям, протягивая им для пожатия жилистую, крепкую руку.
Сухо извинившись за то, что гостям пришлось так долго ждать, Валуев предложил коньячку, но Варяг отказался и сразу перешел к делу. Он сообщил, что представляет развивающуюся, но уже и сейчас достаточно мощную структуру, которая помимо прочего занимается и продовольствием, Так что зерновые культуры тоже входят в перечень интересов упомянутой структуры. Кроме того, важным направлением деятельности их холдинга — можно и так это называть — являются охранные услуги. За небольшой процент от доходов пшеничного холдинга можно будет обеспечить полную безопасность всего зернового бизнеса в регионе.
Валуев выслушал Варяга и почти добродушно поинтересовался:
— Я так понимаю, Владислав Григорьевич, вы мне предлагаете…
— Владислав Геннадьевич, — поправил его Варяг.
— Да, да, извините, Владислав Геннадьевич, у меня плохая память на имена, — поспешно сказал Валуев, но Щербатов уловил-таки в его голосе плохо скрытую насмешку. — Так вот, — продолжал Валуев, — насколько я вас понял, а мне кажется, я понял вас хорошо, вы мне предлагаете, что называется, крышу. Хотелось бы знать, прежде чем мы перейдем к частностям, что же ваша охранная фирма хочет за свои услуги?
Будто не замечая все явственнее прорывающуюся насмешку в голосе Валуева, Варяг сухо сообщил:
— Мы претендуем на пятьдесят процентов прибыли. Для начала. И будем вести дело к превращению государственного предприятия — ведь этот ваш «Краснодархлебэкспорт» государственное предприятие, а не частное! — в акционерное общество. Причем после акционирования, разумеется, процентаж распределения прибыли если и изменится, то ненамного. Но в любом случае контрольный пакет акций останется за нами.
— И все это вы предлагаете мне за охрану моего дела? — рассмеялся Валуев. Его, как видно, столь дерзкое предложение не только не возмутило, но даже позабавило. Валуев в первые же минуты разговора заметил под расстегнутой рубашкой Щербатова наколку с ангелами, как и синий выколотый перстень на среднем пальце его молчаливого спутника, и понял, что с ним беседуют обычные московские уголовники. — А позвольте полюбопытствовать, какой же процент от моего дела будет мне лично причитаться?