— Вирсавия Риис, — кивает головой в приветствии.
Мужчина в своем старомодном костюме будто бы воплощение из книг, историй или сбежавший актер театра. Вызывает ощущение другого мира, совсем непохожего на этот и его образ разбавляет весь прошедший день и разгоняет усталость однообразия с рутиной.
— Атанасиус Васерваль, — кивает Вир тоже, копируя. — Так зачем эта встреча? — любопытствует девушка, сохраняя дистанцию.
— Как насчёт того, чтобы забыть обо всём и познакомиться вновь?
Задумка не так уж и плоха, учитывая что первая встреча сдалась не на ура, а на упокой. Никогда не поздно и никогда не рано начать жизнь с нового листа.
— Не против ли вы со мной познакомиться? — Атанасиус дружелюбно протягивает ладонь.
Невольно вырывается смешок, но вспомнив о правилах игры и своей роли, отвечает:
— Меня зовут Вирсавия Риис, а вас?
— Атанасиус Васерваль.
Девушка вложив свою руку в ладонь собеседника, улыбается словно и впрямь рада знакомству. Не сказать, что это не правда, но более ложь, нежели действительность.
И вот снова, как и днём ранее в аудитории, проскальзывает до боли в груди узнаваемый, но слишком мимолётный аромат, что после себя оставляет лишь неуловимый осадок холода в груди.
— Очень рад, что мы смогли встретиться снова.
Эти слова имеют значение более протяжённого времени, чем вчера, Вир пока этого не понять. Да и в этом нет её вины.
— Мы же незнакомы, вы перепутали! — брови сдвигаются, образуя недовольную складку на переносице. Одёргивает свою руку, пряча за спиной.
— Да, не получилось, маленькая звёздочка, я буду помнить вас всегда.
Девушка игнорирует реплику, посчитав его чрезмерно сентиментальной.
Глава 13 «Был кем-то иным»
— Вы меня заставили! — вскрикивает девушка, оказавшись в доме рода Васерваль.
— Я вас не заставлял, — качает голову в отрицании мужчина, захлопывая входную дверь.
Время изменилось и теперь Атанасиус отвечает за то, чтобы принять Вирсавию, как некогда было обратным.
— Вы меня заманили, — не унимается Вир больше злясь на себя.
Отбросила свои же обещания по своей воле не возвращаться в дом. В этот дом.
— Это же неправда.
Девушка и сама знает, что лукавит и обвинения её совсем ничего не стоят. Решение принимала сама и было множество шансов передумать, коими она не пожелала воспользоваться.
Атанасиус провожает Вирсавию в свой кабинет, который Вира выучила практически наизусть.
Деревянный стеллаж, что уж не покрыт пылью. Пахнет старыми книгами, а от Васерваль лесом после дождя.
Нападает какая-то умиротворённость, что граничит с беспокойством. Такое невозможно? Вирсавия раньше тоже так считала.
— Откуда у вас этот шрам? — шершавые пальцы медленно дотрагиваются до щеки Вир, поглаживая узорчатое углубление на коже.
Вирсавия замирает словно боясь отпугнуть. Пожимает плечами и правда не зная как получила его. Мать говорила, что шрам есть еще с рождения, а врачи не видя в этом ничего мешающего здоровью, не слишком обратили внимание на такой врожденный дефект.
— Когда вам было всего три года, вы с родителями приехали погостить, — глаза Васерваль сосредоточены на шраме, а пальцы не перестают его гладить, пологая, что таким образом он скроется. Говорит Атанасиус не с Вирой, может представлять себе Астрэйу. —Усидчивость никогда небыло вашей сильной стороной. Убежав без ведома взрослых или меня, что должен был присматривать за гостьей, вы убежали. Когда спохватились взрослые, было уже поздно. Вы сидели под дубом в окровавленном платьице, которым вытирали не останавливающуюся алую жидкость со щеки, а рядом лежала палка. Вы тогда нуждались во мне, а меня небыло рядом, — взгляд перемещается. Глаза, что излучают самое чистое чувство сожаления. — Я, желая, поиграть с братом в пиратов, а не с вами в дурацкие куклы, совсем позабыл о наказе. Тогда вы решили прогуляться, но бродячая собака с другой стороны калитки мешала выбраться. Тогда на помощь пришла так некстати оказавшаяся рядом палка. Животное почувствовав опасность, впилась клыками оставив шрам на всю жизнь. Видимо, больше чем одну жизнь.
Мужчина замолкает, а рука соскальзывает с лица от чего проносится холодок, от отсутствия тепла.
— Что же случилось с собакой?
— Она чувствовала, что сделала нечто ужасное. Не пыталась бежать, а лежала поодаль опустив на землю морду не поднимая глаз. Его застрелили в тот же день. Животные человечнее людей, не так ли? Собака признала свою вину и даже не сопротивлялась, приняла своё наказание, чего не сказать об эгоистичном мальчике.