Наступает тишина. Атанасиус винит Седрика, Седрик же Атанаса. Винят безмолвно, хоть и внутри орда иголок, что без сомнений хотели бы вырваться и пронзить друг друга.
— Церрер, — произносит Седрик лишь единое слово, чем меняет атмосферу в кабинете. — Знаю, что не верррил в перрерррождение Астрррэйи в образе Вирррсавии, ненавидел твою глупость, но нашел Церррера, что видимо перреродился вместе с Астррэйей. Прошу не перрребивай и не спрррашивай лишних вопрросов, — просит птица вытянув крылья вперёд и получив кивок, продолжает. — Его зовут Захарий и он художник с псевдонимом Церрер. Знаю, что могло это быть лишь совпадением, сам тешился этой мыслью, но вчеррра кое-что случилось. Не найдя её в комнате, дабы перредать послание, напррравился к дому художника. Знал, что они дрружили, следил время от врремени, хотя найти доказательства твоего заблуждения. Вирррсавия как я и мог прредположить, была там. Только не сказать, что рррада. Расцаррапав ему всё лицо когтями, — птица поднимает лапы и морщится от остатков крови, — нам удалось сбежать.
Ворон замолкает. Атанасиус же сев на своё кресло, подпирает голову руками, перебирая пальцами густые волосы.
Сегодня видел и говорил с ней в университете, но она ничего не говорила. Это конечно же ожидаемо, но и виду не подала.
— Всё же заговоррила.
— Заговорила, — подтверждает мужчина слова товарища, что всё ещё им остаётся.
— Случайные слова самые важные и прроникновенные, случайные взгляды самые говорррящие. Случайности рредко бывают случайными, они запланирррованы судьбой или существами, что в неё игррают. Теперрь и в этот век вы трррое встрретитесь.
Атанасиус встаёт со своего места приближаясь к занавешанной картине, но не снимает полотна.
— Церер, должно быть ты больший подонок на этот раз. Рывком отбросив пыльную ткань, прожигает взглядом подпись художника, что выведена красной краской. Последняя картина в его прошлой жизни.
***
— Вы все же посетили меня, — кивает Атанасиус закрывая дверь за пришедшей гостьей.
Глава 18 «Чтобы играть, ознакомься с правилами»
- Мне можно увидеть Генриетту? - просит девушка, кусая внутреннюю сторону щеки. Не уверенна, что сможет выдержать увидив её. Увидев не человека, а лишь душу.
- Стоит предупредить ещё раз. Она ничего не помнит и не сможет вспомнить до тех пор, как не увидит лицо убийцы или не воплотится цель жизни. Только и в том и в другом случаи сама она не помощник.
Незнакомка по приказу Атанасиуса приводит Генриетту в холл. Мужчина, как и незнакомка оставляют подруг наедине.
А ведь раньше думала, что на втором этаже заточены люди. Видела их, разговаривала с ними считая за людей. Теперь вспоминается первая встреча и удивлённое выражение лица незнакомки, с которой Вирсавия заговорила. Нелепые и странные диалоги об отсутствии памяти прошлого.
Спустя время распределяется по полочкам то, что в начале казалось абсурдным и несуразным.
- Генриетта, — Вирсавия стоит будто приросла к кафелю и не знает улыбаться ли, плакать ли.
Только Рита свою подругу не узнаёт. Молчит затупив взгляд и смотря будто сквозь, совсем не видя Вирсавию.
- Я могу помочь тебе упокоиться, я помогу, — кивает в подтверждение своим же словам. - Обязательно помогу, — повторяет, облизав пересохшие губы и не имея ни малейшей крупицы идеи для реализации своего обещания.
Вспоминает про совместные фотографии, где Рита сможет увидеть Захария, только телефон остался дома у художника, а туда возвращаться девушка не хочет. Иной возможности снова сбежать может и не подвернуться.
Вирсавия выдыхает, перебирая в воспоминаниях другой выход. Только он совершенно не желает прорисовываться.
Девушка берёт свою подругу за руки гладя их возможно слегка более усиленно и напористо, чем следовало бы, но этим действием завоёвывает ясный взгляд и не в пустоту.
- Я вернусь завтра, и ты наконец обретёшь свободу.
Тяжело смотреть на дорогого человека и понимать, что он, глядя на тебя, видит незнакомца. Примерно то же самое чувствует каждый день и Атанасиус. Тяжело.
Обняв свою подругу крепко-накрепко, зная, что возможно эти объятия последние, велит возвращаться к остальным душам.
А Вирсавие пора наконец поговорить с Васерваль откровенно на столько, на сколько позволительно.
- Сыграем в партию. Обещаю поддаваться.
- Ну раз так, — соглашается Вирсавия удобно усевшись на стул с высокой спинкой.
Разложив все фигурки на шахматную доску, приступают к игре.