- Астрэйа, — вырывается сиплый неровный хрип.
Прикасается к щеке девушки, стараясь, привести её в чувства и это на мгновение помогает. Туманный взгляд, становиться более ясным.
- Атанасиус, я не хочу умирать, — катятся слёзы и от всхлипов на груди расширяется алое пятно, что обволакивает теплом, но будто опустошает. - Мне больно, — жалуется, взглянув куда-то в сторону пытаясь охватить взглядом сад, чистое небо, дуб с качелями, дом Васерваль, чтобы запомнить. Переводит взгляд обратно на Атанасиуса. Его видит тоже в последний раз. Если можно лобзать взглядом, то именно это она сейчас и делает.
Совершенно слов нет. Мужчина открывает рот, чтобы сказать на сколько ему жаль, но закрывает ничего и не произнеся. Алая жидкость всё больше стекает, и пальцы девушки уж не так сильно сжимают фрак. Как выйти из положения, когда не видишь выхода?
Атанасиус плакал в сознательном возрасте в последний раз ночью во время грозы. Ему было четыре или около того. Отец запретил плакать. Всегда повторял, что слёзы - признак слабости. Возможно он был прав и Атанасиус слаб, раз позволяет себе проливать их теперь.
- Зачем, зачем отгородили, Астрэйа?
- Какая глупая смерть, не так ли? - снова улыбается, глотая слёзы. - Вы не знаете, но должны. Я вас люблю. Жаль не отведено больше времени.
Васерваль сжимает упрямо губы не желая отпускать её.
Прижимает лоб ко лбу зажмурив глаза.
- Встретимся в следующей жизни. Пообещайте, что узнаете меня. Будем вместе, — просит девушка, откашлявшись от подступающей к гортани крови.
- Обязательно встретимся. В следующий раз будем, вместе несмотря ни на что и вопреки всему.
- Несмотря ни на что и вопреки всему, — повторяет клятву. - Мне нравится.
***
- Церер? - переспрашивает Вирсавия, услышав изложенную историю. Она показалась девушке безвинной со всех сторон, хоть и наполнена трагедией.
- Церер, - кивает Атанасиус, поджав губы и поднимаясь со своего места. - Ваши мысли совершенно верны и это никакое не совпадение.
Девушка сидит стараясь припомнить не упоминала ли об инциденте, но убеждается, что такого не происходило.
- Седрик.
- Седрик, — кивает Васерваль подтверждая догадку и срывает с портрета ткань.
Вирсавия видит совершенно непохожую на себя девушку. Знает, что это Астрэйа. Та самая Астрейа, из-за которой нет на свете девушки по имени Вирсавия.
Взгляд падает на подпись художника. Высокие, аккуратно выведенные буквы алой краской. Подпись Захария.
Вир обойдя стол, подходит ближе к картине всматриваясь тщательнее.
— Как это... возможно? — морщит лоб прикасаясь к алой краске.
— Реинкарнация, маленькая звёздочка. Видимо моя душа стала платой не только для выкупа вас, но и для Церера, — передёргивает плечами сложив руки за спиной.
Вирсавия рывком одёргивает руку с портрета, будто получив разряд тока.
Почему-то теперь та крупица мысли, о том, что Вирсавия и есть Астрэйа, заложенная Атанасиусом, кажется всё правдивее.
— Вы снова за своё, Атанасиус Васерваль... Это точно краска? — указывает на подпись.
— Кровь, — отвечает мужчина, зная наверняка, — Церер в моё время был тем ещё отморозком, подписывая свои картины своей же кровью.
— Всё же ничего не изменилось с тех пор к лучшему, напротив, — произносит Вирсавия под нос, вытирая руки о брюки от отвращения.