— Вирсавия Риис, я не в том возрасте, чтобы играть в прятки, — эти слова громом гремят эхом отталкиваясь от стен.
***
Кабинет в тёмных тонах, как и сам собственно хозяин источает мрак. В глуби рабочее место. Много стеллажей с книгами со старыми и потрёпанными переплетами. У противоположной стены располагается диван и кресло.
Что было странным, так это чучело ворона на рабочем столе Атанасиуса Васерваль. Эта птица выглядит точно, как живая. Глаза хоть и пустые, но злые. Будто усмехается. Вирсавия быстро отрывает взгляд от чучела. Если старик ещё и таксидермист, становится ещё более жутко, чем было до сих пор.
Взгляд цепляется за картину, что занавешена тёмной тканью, за спиной сидящего.
—Почему вы прятались? — Задаёт вопрос мужчина, прервав вспыхнувшую заинтересованность Вии скрытой картиной.
— Нет, — тут же отвечает невпопад, не успев и подумать. — Точнее... — выпрямляется и теперь старается смотреть собеседнику в глаза, но не может задерживать взгляд на его холодных глазах дольше пары секунд. — Я тут встретила людей.
— Людей? — Переспрашивает дед изогнув бровь, когда молчание затягивается.
Вир же теперь стоя визави, нервно жуёт внутреннюю сторону щеки и только сейчас удосуживается подумать. Если этот старик тот, кто держит в страхе не одного человека неопределенное количество времени, ещё и таксидермист, кто знает на что он способен. На вид и не скажешь, но кто знает.
Свои же догадки пугают. Не перестаёт жевать щёку и после того, как чувствует привкус металла во рту.
— Я пойду?
Что-что... но привкус страха Атанасиус чует за версту. Замечает судорожно трясущиеся руки, что девушка сложила за спиной, чтобы не выдавать себя, замечает как медленно меняется выражение лица от ужаса.
— Постойте, — останавливает старик своим словом, хоть и мог перекрыть выход, как и во входной двери, но решает, что не станет пугать и без того больше. Только намерениям не суждено было сбыться. Вирсавия стала бояться ещё больше, а Атанас и не знает, что успела придумать себе в голове Вир. — Присаживайтесь, — указывает на стул с высокой спинкой, что совсем рядом с его столом.
Вир неуверенно зашагала к столу косясь то на самого Атанаса, то на чучело ворона. Присаживается, стараясь непринуждённо улыбаться, хоть и получается слабо.
— У вас красивый дом. Веет прошлым, — выдаёт Вир стараясь разрядить обстановку, но больше успокоить себя. — Не страшно, что потолок обвалиться или ещё что?
— Этот дом для меня память, которую я не хочу терять. Воспоминания ведь в итоге, это всё, что у нас остаётся, не взирая на время.
— Память о ком-то важном? О ней? — предполагает Вир косясь на ворона, что определённо надзирает.
— Вы правы, — усмехается старик, — нет ни одной истории, в чём не замешана любовь.
— Наверняка она была безумно красивой. Это была любовь с первого взгляда? — Вир позабыв про страх и опасения, принялась с интересом слушать. Всегда любила слушать рассказы дедушки о том, как они познакомились с бабушкой. Он повторял уже уйму раз, но для Вир, каждый как первый.
— Да. Очень красивой, — мужчина словно на миг, представляет её в голове, — только это была любовь не с первого взгляда. Не со второго, и даже не с третьего. Мы дружили в детстве. Играли у дуба во дворе, качались на качелях по очереди, играли в тени инсценируя собственно сочинённые сценки, — Вие нравится наблюдать за тем, как преображается лицо, когда люди говорят о чём-то приятном, — потом нас разделили долгие годы, но свели вместе родители. Нас ждал брак по расчёту, лишённый всяких радостей, что обычно идут рука об руку, после бракосочетания. Не могло ни речи быть о любви. А если в браке нет любви, то и речи нет о взаимопонимании. Мы оба знали, чем заканчиваются обычно такие браки.
— Разводом? — Вир нетерпеливо перебивает рассказ, желая, узнать побольше и в мелких подробностях, уже не обращая внимание на хищные глаза ворона и подперев подбородок рукой, продолжает увлечённо слушать.
— О разводе в моё время и не думали. Большой позор. Мужчины заводили любовниц, посещали публичный дом. Жёны же сидели с детьми несчастные и не в силах изменить свою жизнь. Тогда мы договорились, что ни за что и никогда не поженимся. Моя радость длилась до тех пор, пока сам не влюбился в неё.
— Как вы поняли что, влюбились? Бабочки в животе? Так это происходит? — Наивно интересуется почти задержав дыхание в предвкушении.