– Мумию, – продолжает мысль вспомнив про новости.
– Да. Мумию. Прррошу о завтрррашнем дне. Сегодня тебе его лучше не видеть. Выглядит как оживший тррруп.
– В любом случаи, меня это не касается.
– Всё же, я думаю, что касается. Чувствую достанется мне из-за этого, – сетует ворон, но собравшись всем своим духом и мужественностью, говорит:
– Атанасиус говоррил с Властителем, а тот рррассказал о своём плане длинною в два века. О том, что ты не являешься перрерррождением Астррэйи, что ад с рраем всё же существуют, что Астрррэйа теперрь в Аду. Атанасиус не хотел и дальше отррравлять твою жизнь, будучи уже виной иной. Не в моих силах уговоррррить тебя, но, если ты мне поможешь и согласишься, – ворон замолкает, прося жалобными глазами согласиться. Получив наконец кивок, расправляет как ночь чёрные крылья. – И да, – черныш вытаскивает из куста дневник, куда ранее его спрятал. – Он из окна выпал. Возврррращаю. – Такими словами заканчивает разговор улетев в небо, дабы избежать скоропостижной ярости.
Вир хотелось уж кинуть свой тапок ему в след, но всё же сдерживает свой пыл, лишь тяжело выдохнув.
– Седрик – Седрик, ведешь себя как ребенок. Ой, как птенец.
***
– Древнее ископаемое, давно не виделись, – здоровается Вирсавия пытаясь усмирить свою потребность хоть немного задеть Атанасиуса, на что он лишь сдержанно улыбается.
– Седрик, – догадывается об источнике, что растрепал всё.
– Да. Он. И дневник мой украл он.
– Вот ведь сводник несчастный. Но сегодня не о нём, хоть и наша встреча целиком его заслуга. Сегодня ваш праздник. Праздник вашего дня рождения. И в честь девятнадцатилетия, букет астр.
– Я его не приму, если там не девяносто пять цветов, – серьезно заявляет девушка, на что Атанасиус предлагает посчитать вместе. – Нет, пожалуй, доверюсь.
– Сегодня важный момент не только для вашей жизни, но и нашей, потому что вы часть моей жизни. Я, находясь в южном полушарии пытался отыскать полярную звезду, надеюсь вы за это меня простите. Хоть воспоминания важны, но смею надеяться, что, пожалуй, вы не позволите мне оставаться лишь миражем от них, – замолкает на минуту. - Нет, сегодня прекрасный день и не стану его портить. Наверное, стоит открыть вино и сказать душевный тост с пожеланием здоровья.
– Нет, продолжайте.
– Седрик предупредил меня о современных правилах взаимоотношений. Предлагал не спешить и не пугать в сокровенном разговоре предложением руки и сердца, поэтому…
– Да.
– Да? Вы слишком беспечны, вдруг я хотел предложить вам пасти корову.
– Пасти корову?
– Именно.
– Тогда, пожалуй, я немного подумаю над ответом.
– Могу ли я надеяться на местечко в вашем сердце и по левую руку?
– Мне бы очень хотелось ответить отказом, чтобы утешить каждый свой взбунтовавшийся нерв, но раз уж место в сердце всегда было вашим, думаю могу уделить и по левую руку. Да, мой ответ да.
Находясь в диапазоне между любовью и ненавистью, что берёт своё начало от единого источника – заинтересованности, не благоразумнее ли идти по траектории ведущей к любви? Впрочем, каждый человек волен выбирать сам свой путь. Не так ли, мой дорогой читатель?
От губ до сердца далеко, в нашем случаи от сердца до губ далеко. Целая жизнь или даже дольше. Эти поцелуи – квинтэссенция любви, вдох двух сущностей, сопровождаемая расплавленным оловом, что течёт по венам взволновавывая чувства и воспаляя мозг. Атанасиус Васерваль и Вирсавия Риис могут обрести счастье только в любви друг друга, когда одно сердце томится в отсутствии другого.
– Из моего дневника вы узнали значительно больше, чем я желала бы вам раскрывать, – Вир недовольна самовольничеством и вторжением в личное пространство. Подобный поступок не заслуживает восхищений, лишь порицания. Тут даже подаренный в честь дня рождения букет из девяноста пяти астр не поможет.
– Вы про куклу Вуду или нашу совместную фотографию?
– Еще одно слово, и я с вами более никогда не заговорю.
– И всё же, вы правда держите рядом нашу фотографию?
– Да!
– Чтож, между нами всегда было расстояние. Шаг, километры, годы, непонимание и гордость.
– Ваша гордость.
– Моя гордость, – соглашается Васерваль. – Но оказывается фотография была всегда рядом.
– Не пора ли нам перейти на ты?
– Вы этого хотите?
***
- Я вспомнила еще кое-что, – признаётся Вирсавия, когда вечер приблизился к концу и теперь не страшно его испортить.
Атанасиус откладывает бокал с вином, догадываясь о важности.