– У тебя будет время подумать. – Он сделал знак двум стражникам, стоящим поблизости от него. – Отведите ее и заприте в западной башне. – Сэр Колин провел своими грубыми пальцами по ее пухлым губам и быстро отдернул руку, так как Элспет едва не укусила его, громко щелкнув зубами. – Для тебя приготовлена специальная комната.
– Я тронута таким великодушием.
– Тронута? Вот как? Скоро ты будешь действительно тронута, несмотря на все свое высокомерие.
Кормак осторожно прикрыл дверь и снова очутился в коридоре, а затем, избегая света факелов, незаметно последовал за Элспет и сопровождавшими ее двумя стражниками. Элспет лишь однажды обернулась, вглядываясь в темноту, скрывавшую его, и ее пухлые губы слегка приоткрылись. Затем стражники снова повели ее дальше. Кормак не думал, что она заметила его, но если даже и сумела разглядеть, то у нее хватило выдержки никак не отреагировать на это. Он дошел за ними до самой двери комнаты в башне, все время размышляя над планом своих дальнейших действий.
Элспет едва не упала, когда один из стражников грубо втолкнул ее в комнату, однако ей удалось сохранить равновесие. Она скрыла вздох облегчения, когда другой стражник разрезал веревки на ее запястьях, и с трудом удержалась от желания потереть онемевшие руки при этих людях. Когда же тяжелая дверь закрылась за двумя мужчинами и Элспет услышала, как лязгнул железный засов, она начала усиленно растирать руки и быстро оглядела комнату.
– Кажется, единственный способ выбраться отсюда – это выброситься из окна, – пробормотала она, садясь на огромную кровать, которая занимала полкомнаты. Элспет нахмурилась и слегка попрыгала на матрасе. – Пуховый. Этот негодяй решил создать здесь удобства, намереваясь обесчестить меня.
Усталая и обеспокоенная судьбой Пейтона, охваченная страхом, Элспет свернулась клубочком на постели. Она с трудом сдерживала слезы, не желая проявлять слабость, но они все-таки потекли по щекам. Сейчас она была одна, и можно было облегчить душу, чтобы потом набраться сил.
Вволю наплакавшись, Элспет легла На спину и уставилась в потолок. Она чувствовала себя опустошенной, как будто все ее тело обложили пиявками, которые высосали из нее все чувства вместо крови. Необходимо было некоторое время, чтобы восстановить силы и обрести способность трезво мыслить. Она снова подумала о Пейтоне и, наверное, опять заплакала бы, если бы у нее еще оставались слезы.
Последнее, что она видела, было окровавленное тело кузена, лежавшее рядом с двумя сопровождавшими их охранниками. Было ясно, что эти двое мертвы, но относительно Пейтона у нее не было такой уверенности. Она не хотела верить в его гибель, и ее не покидала надежда, что он остался жив. Ей трудно было представить, как будут горевать дядя Найджел и тетя Гизела, узнав о потере своего сына. И хотя в этом не было ее вины, она никогда не смогла бы отделаться от мысли, что именно из-за нее отвергнутый жених пошел на такое преступление; этот кошмар постоянно преследовал бы ее.
Элспет закрыла глаза, чувствуя, что надо отдохнуть и набраться сил, чтобы выдержать предстоящее испытание.
Хотя она не сомневалась, что ее близкие придут к ней на помощь, однако они могут опоздать и не предотвратить того, что намеревался сделать с ней сэр Колин. Сейчас ее судьба во многом зависела только от нее.
Элспет уже одолевал сон, когда она услышала слабый шум снаружи у двери. Наверное, принесли еду и питье или послали стражника проверить, на месте ли она. Элспет настолько устала, что ей не хотелось ни поднимать голову, ни открывать глаза.
Неожиданно кто-то коснулся ее руки. Элспет вздрогнула. Усталость мгновенно сменилась тревогой, хотя она не ощущала угрозы со стороны человека, стоящего, как она поняла, рядом с кроватью.
Элспет осторожно приоткрыла глаза ровно настолько, чтобы рассмотреть сквозь влажные от слез ресницы появившегося незнакомца. Это был красивый молодой мужчина. Правильные черты лица, красивой лепки лоб, высокие скулы, прямой нос, твердый подбородок и великолепной формы губы – все это делало его неотразимым для женщин. Его матовая кожа была слишком белой и гладкой для мужчины, и, вероятно, многие женщины могли бы позавидовать ее чистоте и здоровому виду. Темно-каштановые волосы также вызывали восхищение. Но особое внимание Элспет привлекли его глаза, неотрывно смотрящие на нее. Под изящно изогнутыми бровями, опушенные густыми длинными ресницами, они сияли яркой голубизной. Такой цвет глаз она видела лишь однажды в детстве.
– Кормак, – прошептала она, слегка улыбнувшись, и его глаза слегка расширились от удивления.
– Ты помнишь меня? – тихо спросил он, потрясенный теплотой взгляда и неотразимой улыбкой этой зеленоглазой девушки.
– А ты, кажется, меня не помнишь и прокрался сюда, чтобы посмотреть, нельзя ли чем-нибудь поживиться здесь, в Данкейли.
Кормак резко выпрямился. Ее насмешка подействовала на него, словно звонкая пощечина. Вблизи Элспет выглядела еще красивее, и, глядя в ее полуприкрытые глаза, он почувствовал непреодолимое желание забраться к ней в постель. Она произнесла его имя таким глубоким, чувственным голосом, что в нем мгновенно вспыхнула страсть, но он решительно обуздал свои чувства.
– Я помню тебя, – сказал Кормак. – Ты стала старше и острее на язык, но все равно остаешься для меня все той же Элспет – маленькой чумазой спасительницей из далекого прошлого.
Элспет медленно приподнялась на постели, затем встала и подошла к нему. Она вспомнила, как ее не раз одолевали мечты об этом красивом молодом человеке и как она старалась избавиться от них. В этих мечтах он являлся, чтобы спасти ее. Элспет мысленно улыбнулась, подумав, что сейчас не самое подходящее время признаваться, что все эти долгие годы она хранила любовь к нему и мечтала о нем. «К тому же, – подумала она, – теперь он, наверное, женат и имеет детей». Решив, что не стоит терзать себя этими мыслями, Элспет сосредоточилась на том, как выбраться отсюда.