Я как-то не сразу нашёлся, что ответить.
- Май,- огорчилась Катерина,- я слишком напираю, да?
- Есть немного,- улыбаясь, потянулся к ней и обнял.
- Ладно, давай потом всё обсудим. Мне просто время терять не хотелось. Думала завтра всех озадачить, пока не начались праздные шатания и разборки кто кому что должен.
- Правильно мыслишь,- вынужден был согласиться с разумностью приведённых доводов.- А я виноват, упустил из виду, что при таком скоплении народа требуется строгая организация. И, раз уж вы с Ремтоном об этом своевременно подумали, вам и дальше руководить процессом. Золото дам. Озвученный тобой расклад одобряю, лучше и не придумаешь. А теперь, давай спать, родная, глаза слипаются.
Кати завозилась, поудобней устраиваясь на моём плече. Потом её пальчики оказались в моей шевелюре и принялись осторожно массировать мне голову.
- Спи, мой любимый, - прошептала Катерина, и её нежные губы легко коснулись моей щеки. Совсем скоро дыхание женщины стало тихим и размеренным. Моя фонтанирующая идеями умница, наконец, уснула.
Натин Санари
Пора признаться, что мне нравится этот техногенный, чуждый магии мир. Я даже, почти, смирился с его непонятным житейским укладом. И больше не стану воевать с коварной женщиной Онура. Та ещё зараза! С ней, как на качелях. То хочется всыпать хорошенько, то расцеловать. Жаль, что ни на первое, ни на второе у меня нет права.
Катерина поймала меня на моём интересе. Хочу, чтобы она меня научила всему, как Рема, который уже лихо управляется и с машиной, и с ноутбуком. От Ремтона в этом мало толку, сам объяснить понятно не умеет, а бестолочью обзывает мня.
Катерина обещала заняться моим просвещением, если «не стану её огорчать». Интересно высказалась. Чем это я её огорчаю? Мы с ней и пересекаемся-то не особо часто. Слишком много времени она просиживает в кабинете Майлина. Точнее, теперь уже в их общем кабинете.
Ремтон, всё своё свободное время посвящает детям. Мальчики подросли, уже даже Диттер уверенно сидит, а Роман делает свои первые шаги. Малыши охотно остаются в детской под присмотром кого-то из нас. Даже мне интересно наблюдать за ними. Да и море игрушек…В нашем мире до такого не додумались. Никому не признаюсь, но ловлю себя на желании запустить в них руки. Рему, похоже, такое желание тоже не чуждо.
Недавно он с восторгом гонял для Ромочки паровозик по рельсам железной дороги. А ехидная Катерина надсмехалась над ним, говоря, что папе это гораздо интересней, чем сыночку.
Жизнь в поместье течёт по установленным правилам. Лоттария строго следит за тем, чтобы в доме был порядок. Данис без возражений поддерживает чистоту, а Лайди очень вкусно нас кормит. Подать и убрать со стола, это уже забота Алана. Он злится, но терпит. Однажды я слышал его бурчание «в плену на милость победителей рассчитывать не приходится». Леви всё так же держится особняком, а вынужденное прозябание в этом мире тяготит юнца. Последнее время я прошу Ремтона брать его с нами, когда случаются вылазки в город. Может хоть это смягчит тоску Алана по империи.
Я же сам не стремлюсь поскорее вернуться в проклятую Богами империю Истар.
Часть 5 ПРОТИВОСТОЯНИЕ
Империя Истар.
Овертин Истарийский подался вперёд и, обхватив подлокотники трона побелевшими от напряжения пальцами, безмолвно внимал магу из своей личной гвардии, через прорву лет безуспешных поисков таки сумевшему отыскать принцессу-беглянку.
Взбудораженный полученным известием, император задыхался от вырывающихся из под контроля эмоций. Ноздри его раздувались, бровь подергивалась. Он изнемогал от желания тут же, просто сейчас, приказать немедленно доставить к нему непокорную дочь. Но тихий настойчивый голос в голове запрещал ему сделать это.
Советнику Стани стоило не малых трудов сдержать своего господина от необдуманных импульсивных решений. На лбу у Глоя проступили бисеринки пота, от затраченных усилий потемнело в глазах, но, флегматично махнув рукой, император, всё же, не поддался искушению и отослал прочь Ристона Золи, бездумным изваянием застывшего в ожидании высочайшего повеления.
- Что будем делать с девчонкой, Глой? Позаботиться о её скорейшем возвращении твоя забота. И поторопись, - брюзжащий недовольством голос его императорского величества заставил Стани напрячься, отдаваясь пульсирующей болью в висках.