И капитан придвинул гостю отпилок шестидюймовой гильзы, набитый синеватыми, искристыми, как снег, кусками рафинада. Мальчик исподлобья посмотрел на капитана странным взглядом, осторожно взял кусочек сахару поменьше и положил рядом с чашкой.
— Ого, — засмеялся капитан, — вон как ты от сладкого отвык! У нас, брал, так чай не пьют. Это только напитку порча.
И он с плеском бухнул в кружку увесистую глыбу сахара. Худое лицо мальчика сморщилось, и из глаз на стол закапали неудержимые, очень крупные слезы. Капитан вздохнул, придвинулся и обнял костлявые плечи гостя.
— Ну, полно! — произнес он весело. — Брось! Что было, то сплыло. Здесь тебя не обидят. У меня, понимаешь, вот такой же пацан, вроде тебя, есть, только Юркой зовут. А во всем прочем, как две капли, и нос такой же, пуговицей.
Мальчик быстрым и стыдливым жестом смахнул слезы.
— Это… я ничего, товарищ капитан… я не за себя разнюнился… Я маму вспомнил.
— Вон что, — протянул капитан, — маму? Мама жива?
— Жива. — Глаза мальчика засветились. — Только голодно у нас. Мама по ночам от немецкой кухни картофельные ошурки собирала. Раз часовой ее застал. По руке — прикладом… До сих пор рука не гнется…
Он стиснул губы, и из глаз его уплыла нежность. В них родился жесткий и острый блеск. Капитан погладил его по голове.
— Потерпи… Маму выручим. Ложись, вздремни.
Мальчик умоляюще посмотрел на капитана:
— Потом… Я не хочу спать. Сперва расскажу про них.
В его голосе был такой накал упорства, что капитан не настаивал. Он пересел к другому краю стола и вынул блокнот.
— Ладно, давай!.. Сколько, по-твоему, немцев в совхозе?
Мальчик ответил быстро, без запинки:
— Первое — батальон пехоты. Баварцы. Сто семьдесят шестой полк двадцать седьмой дивизии. Прибыли из Голландии.
Капитан удивился четкой точности ответа.
— Откуда ты это знаешь?
— Видел на погонах цифры. Слушал, как разговаривали. Я по-немецки в школе хорошо занимался, все понимаю… Потом рота мотоциклистов-автоматчиков. Взвод средних танков. По северному краю совхоза окопы. Два дота с полевыми и противотанковыми пушками. Они сильно укрепились, товарищ капитан. Все время цемент грузовиками таскали. Я из окошка подглядывал.
— Можешь точно указать местоположение дотов? — спросил, подаваясь вперед, капитан. Он вдруг понял, что перед ним не обыкновенный мальчик, а очень зоркий, сознательный и точный разведчик.
— Большой дот у них на бахче за старым током… А другой…
— Стоп! — прервал капитан. — Это здорово, что ты так хорошо все выследил. Но, понимаешь, мы же в твоем совхозе не жили. Где бахча, где ток — нам неизвестно. А морская десятидюймовая артиллерия, дружок штука серьезная. Начнем гвоздить наугад, много лишнего перекрошить можем, пока точку посадим. А там ведь и наши люди есть… И мама твоя…
Мальчик взглянул на капитана с недоумением:
— Так разве у вас, товарищ капитан, карты нет?
— Карта есть… да разве ты в ней разберешься?
— Вот еще, — сказал мальчик с небрежным превосходством, — у меня же папа геодезист. Я сам карты чертить могу… Папа теперь тоже в армии, он командир у саперов, — добавил он с гордостью.
— Выходит, что ты не мальчик, а клад, — пошутил капитан, развертывая на столе штабную полукилометровку.
Мальчик стал коленками на табурет и нагнулся над картой. Лицо его оживилось, палец уперся в бумагу.
— Вот же, — сказал он, счастливо улыбаясь, — как на ладошке. Карта у вас какая хорошая! Подробная, как план… Вот тут за оврагом и есть старый ток.
Он безошибочно разбирался в карте, как опытный топограф, и вскоре частокол красных крестиков, нанесенных рукой капитана, испятнал карту по всем направлениям, засекая цели. Капитан был доволен.
— Очень хорошо, Коля! — Он одобрительно потрепал плечо мальчика. — Просто здорово!
И мальчик, на мгновение перестав быть разведчиком, по-ребячьи прижался щекой к капитанской ладони. Ласка вернула ему его настоящий возраст. Капитан сложил карту.
— А теперь, товарищ Вихров, в порядке дисциплины — спать!
Мальчик не противился. Глаза у него слипались от еды и тепла, он сладко зевнул, и капитан ласково уложил его на свою койку и накрыл полушубком. Потом вернулся к столу и уселся за составление исходных расчетов. Он увлекся и не замечал времени. Тихий оклик оторвал его от работы:
— Товарищ капитан, который час?
— Спи! Тебе что до времени? Начнется драка — разбудим.
Лицо мальчика потемнело. Он заговорил быстро и настойчиво:
— Нет, нет! Мне же назад надо! Я маме обещал. Она будет думать, что меня убили. Как стемнеет, я пойду.