— Скажи, что солгал! — потребовал наместник жалобно, дёргая его за рубаху на груди. — Сознайся, он с тобой не говорил!
— А как я тогда дошёл? — спросил Поно, всё ещё смеясь, хоть рёбра уже болели. — Ты видел телегу? Она для двух быков, одному тащить неудобно. Ха! Шаба должен был сказать, где нашёл тела. Он ехал по дорогам и налегке, а мы стороной, чтобы каменного человека никто не увидел, и без помощи я бы сюда ещё не добрался. На сколько дней Шаба нас опередил? Ведь не намного!
— Если каменный человек тебе помогал, что же он не вступился, когда тебя бросали в колодец?
— Такой был уговор! — воскликнул Поно, мрачнея, и оттолкнул наместника. — Всё, отвяжись, или поколочу! Мы сговорились: шли вместе, но только до Фаникии. Он позволил себя продать, потому что хотел к двоим из своего народа, вот и всё. Теперь каждый сам за себя.
Светлоликий сел, отряхнувшись, и хотел укусить костяшку пальца, но остановился, заметив грязь. Тогда он обхватил колени руками и сгорбился.
— Я хочу уйти раньше, чем Великий Гончар уберёт заслонку, — сказал ему Поно. — Я ухожу. Не иди за мной.
— Подожди! — воскликнул Фарух. — Разве ты не хочешь, чтобы Бахари поплатился? Разве допустишь, чтобы такой, как он, правил землями?
— А он, видно, и так уже правил. Что изменится для такого, как я?
— Что? Он зовёт кочевников. Я не мог взять в толк, отчего бы их не перебить, но Бахари сказал, нам выгоден союз с ними. Он позвал их сюда, в Фаникию — он точно о чём-то солгал, но я не знаю, о чём! Мне известно одно: каменный человек знает, где источник вечной жизни, и Бахари хочет жить вечно. Представь, что о том же узнают кочевники!
— Врёшь! — недоверчиво сказал Поно. — Союз с кочевниками? Мало они разоряли наши земли!
Нахмурившись, он ткнул наместника пальцем в грудь.
— И ты согласился?
— Ты смеешь осуждать меня? Не забывайся! Ты ничего не смыслишь в том, как нужно править, а меня учили этому с рождения. В этом союзе я увидел благо для наших земель. Но теперь, если мы не покончим с Бахари, к нему подоспеют кочевники, а тогда… Тогда мне не добраться до него. Моя жизнь слишком важна, я не могу пойти в город, рискуя собой, но ты можешь. Что же, ты уйдёшь, зная, что судьба земель в твоих руках, как ушёл бы трус, столь презренный, что честные люди не станут оскорблять себя плевком ему вслед?
Он ждал ответа, кусая губы, а Поно молчал и мял жёсткую травинку, пытаясь сорвать, но та не поддавалась.
— Говори! — не утерпев, поторопил Фарух. — Что ты решил? Ты получишь награду и славу…
— Славу? И кого ты собрался славить, если даже не спросил моего имени?
— Хорошо же, назови своё имя и проси награду, какую хочешь. Говори, я выслушаю и не стану гневаться.
— Меня зовут Поно. А теперь скажи: ты был добр ко мне, Поно, да будет Великий Гончар добр и к тебе.
— Ты сделал, что должен! — воскликнул Фарух, оскалившись. — Это не стоит благодарности. Я сказал, чтобы ты просил золото, а не заставлял меня унижаться!
— Ха! Так ты и после скажешь, я сделал, что должен. Хочешь, чтобы я тебе поверил, тогда делай, что я говорю!
Они застыли, точно звери, готовые вцепиться друг другу в глотки, и мерились взглядами, а дождь совсем затих, и Великий Гончар, проснувшись от короткого сна, сел у печи. Он поворошил угли, и они разгорелись, едва заметно просвечивая сквозь мокрую глину, которой было забросано небо.
— Видно, я не получу и того, что тебе обошлось бы даром! — сказал Поно и дёрнул накидку, отцепляя её от колючей ветки. — Так и знал. И с остальным выйдет так же!
— Ты был добр ко мне, — с ненавистью произнёс наместник. — Да будет Великий Гончар добр и к тебе! Вот, доволен? Теперь иди.
— Думаешь, это всё? Говори дальше: я был несправедлив к тебе, Поно. Ты привёз мне каменного человека, а я бросил тебя в колодец, чтобы не делиться золотом, и за это заплачу вдвое…
Поно отвлёкся на накидку, а потому пропустил пощёчину.
— Ты убийца и вор! — воскликнул Фарух. — Ты всё заслужил!
— Так, да? — закричал Поно и тоже ударил наместника по щеке. — Ты даже не спросил, в чём моя вина! Ты не выслушал, поверил лжецу!
Они сидели друг напротив друга с испачканными лицами, с дрожащими губами, встрёпанные и мокрые. Фарух сдался первым.
— Ты получишь вдвое больше, чем хотел, — сощурившись, кивнул он. — Столько, что не унесёшь и умрёшь, надорвавшись.
— Да мне не нужно вдвое больше, только признай, что был несправедлив.
— Я не могу быть несправедлив! Я Светлоликий Фарух, наместник Великого Гончара, и никто не смеет подвергать сомнению мои слова и решения!
— Ты просто Фарух, и больше никто. Ты никто теперь — не Светлоликий, не наместник, не отец земель. Никто! И чтобы стать кем-то, тебе нужна помощь, да только помощников не видно. Может, и храмовники заодно с Бахари. Ты не думал о том?