— Вечную жизнь! Тебе не понять… Он знает, где источник: выпьешь из него и будешь жить вечно, как каменные люди. Я должен жить вечно!
— Тогда ты глуп! Ты слаб и труслив, и на свете нет ни одного человека, которому ты нужен. И ты хочешь этого на целую вечность?
— Ты… — тяжело проговорил Фарух. — Ты…
Он ещё посидел, глядя перед собой и скрестив руки на груди, а после встал и ушёл, и зверь пакари, выбравшись из-под сломанного ложа, заспешил за ним. Поно остался один.
— Ничего ты не помнишь! — сказал он с обидой неясно кому. — Не могла она петь тебе песню. Что же, она мне солгала? И зачем переделала слова? И кто она такая, если жила так долго?
Так и не найдя ответа, Поно уснул, примостившись на сундуке. От обиды забыл бояться. Он проснулся от того, что наместник трепал его по плечу.
— Тихо! — прошептал он, едва Поно раскрыл глаза. — Выйди и посмотри, только берегись, чтобы тебя не увидели!
Теперь стало слышно: шли люди, много людей. Они гомонили, ахали, смеялись. Ступали быки по подсохшей дороге, поскрипывали колёса.
— Чудо явлено вам! — летел над этим шумом протяжный голос. — Великие Брат и Сестра пробудили каменного человека! Возрадуйтесь, возблагодарите их! Просите о счастье, и они дадут! Светлоликий болен, но они исцелят его…
— Иди же, смотри, — с гневом велел Фарух, но гневался не на Поно. — Смотри, пока не поздно!
Поно вышел за ним во двор. Подобравшись к дороге, затаился за упавшим забором, под кустом, и отодвинул ветку. За нею мелькали ноги, и узловатые бычьи колени, спицы колёс — и снова ноги. Тогда он привстал, чтобы увидеть больше.
Шли кочевники. Ехала повозка с каменным человеком. Тот смотрел устало — если б не моргал, и не понять, что живой, — и горожане шли за ним, ахали, прикрывая рты, но близко не подходили.
Следом, окружённая стражей, двигалась вторая повозка. В этой сидел Бахари, а с ним темноволосый юноша с золотым обручем на голове. Он прятал лицо за краем тонкого полотна.
— Он выдаёт себя за меня, — со злостью прошептал наместник, тоже наклонившись к прорехе меж листвы и указывая пальцем. — А я ничего не могу сделать!
Поно его не слушал. Он заметил третью повозку, где сидели двое в золотых нарядах. Улыбаясь, они протягивали руки, и люди толкались, чтобы коснуться их, и отходили, счастливые, и глядели вслед. Меж этих двоих сидела Нуру, бледная, со сжатыми губами.
— Выйдем на дорогу! — зашептал Поно, хватая Фаруха за край одежды. — Выйдем, покажемся, откроем их обман!
— Кто нам поверит? — зашипел тот, отрывая от себя его пальцы. — Бахари скажет, я самозванец. Храмовники подтвердят. Уж они-то знают меня в лицо, они видят, что в повозке не я — значит, они заодно с Бахари. Здесь и другие мои советники… о, я запомню каждого, и они пожалеют! Предатели, паршивые псы!
— Как же они пожалеют, если ты прячешься, трус?
— Мы пойдём за ними, — сказал Фарух, глядя на дорогу и зло дёргая лист, но тот всё не обрывался. — Мы пойдём за ними… Посмотри: эти люди ходили ко мне на суд, видели меня, а им подсунули ряженую куклу с раскрашенным лицом, и никто не усомнился, что это я! Все они пожалеют… И что за урода нашёл Бахари: глаза на носу, а нос как крюк!
— Прямо как ты, вот его и приняли за тебя…
— Я запомню каждое твоё слово, каждое, и не думай, что спущу! Но сейчас мы нужны друг другу. Ты хочешь спасти сестру, а я не могу упустить Бахари. Он идёт к источнику. Идти должен я, а не он! Мы пойдём за ними, и мы что-то придумаем.
А быки всё шли, качая головами, и люди шли. Кто-то уже отставал: провёл уходящих до окраин, и довольно. Гончарный круг завертелся, глина расползлась, и небо, недавно чистое, быстро заволокло.
— Великие Брат и Сестра понесут счастье в другие земли! — летел напевный голос храмовника над всеми голосами. — Светлоликий Фарух, отец Тёмных Долин и Цветных Песков, Жёлтого берега и Сердца Земель, пойдёт с ними, чтобы исцелиться в пути. В его отсутствие Фаникией правит совет. Каждый, кто нуждается в справедливом суде, получит его…
— Отчего назвали не все мои имена? — спросил Фарух. — Пропустили всё, что о Великом Гончаре и Печи. Неужели и правда взамен него пришли новые боги? Если так, они не всемогущи. Они не сумели меня найти.
— Или ты им и даром не нужен, — сказал Поно.
Фарух с силой наступил ему на ногу. Поно, едва не вскрикнув, оттолкнул его и поморщился.
— Хочешь, чтобы нас заметили? — прошипел он сердито, потёр ступню и вновь раздвинул ветви, чтобы глядеть.
Последняя из повозок проехала мимо. Нуру бросила взгляд, только взгляд, даже головы не повернула, и Поно закусил губы.