— Вы работали вместе. Какой тебе прок её выдавать?
— Какой прок? Она действовала не по уговору и совершила ошибку. Имара больше нам не нужна.
Бахари смотрел недоверчиво и хмуро, обдумывая, о чём ещё спросить, но Уту вмешался.
— Довольно, — сказал он. — Я велел тебе ни с кем не говорить без нашего позволения, работница, и ты будешь наказана. Почему каменный человек ещё здесь?
Бахари дал знак, и его люди подняли Сафира — взяли под руки по двое, кряхтя от натуги, и он кое-как встал и, с трудом обернувшись, посмотрел на Нуру. Она ответила твёрдым взглядом.
Его увели. Хозяин молчал, жуя губы, и тревожно помаргивал. Он, видно было, хотел что-то сказать, но не решался. Люди рядом с ним — помощники, знатные горожане — оставили еду. Руки замерли над блюдами, куски прожёвывались спешно, чаши опустились. В городе ещё долго будут шептаться о том, что они услышали теперь.
Брат и сестра уже поднялись и приказали Нуру встать, уже направились к выходу, когда снаружи раздался шум голосов, а потом крик:
— Справедливости!.. О Светлоликий, взываю к тебе, услышь меня!
Бахари, сведя брови, подошёл к двери. Брат и сестра встали за его спиной. Стоя меж ними, Нуру увидела мокрый тёмный двор. Его обступали дома. Тусклый свет ламп и жаровен, пробиваясь сквозь неплотно прикрытые двери и откинутые ставни, не разгонял мрак, лишь рассыпался искрами на воде. Шёл дождь — спокойный, долгий дождь, — и на земле под дождём распростёрся человек.
— Справедливости! — пробормотал он, поднимая лицо, и вновь опустил поспешно. — О Светлоликий, молю!
— Кто посмел тревожить Светлоликого в этот час? — гневно спросил Бахари. — Кто посмел сделать это теперь, когда он нездоров? Приди к городскому главе в день суда, и твоё дело решат.
— О нет, нет, моё дело не таково! Это я… Каменный человек мой! Светлоликий Фарух обещал, что разберётся и даст награду, и я ждал, но Светлоликий уехал, а совет не стал разбираться с этим делом и велел мне ждать. А сколько ждать?
— Сколько нужно…
— Нет, нет, прошу, дослушайте! Я узнал от пастуха, что моего быка, на котором везли каменного человека, присудили отдать кому-то другому. Так дело решено? Но где справедливость, я остался без быка и без награды! Я разорён! О, горе мне…
— Вышвырните его, — велел Бахари и отошёл, пропуская людей. — И за то, что посмел тревожить покой Светлоликого, пусть получит свою награду. Что же, любой бродяга может пробраться в твой дом, Нгако? За этим не следят?
Он недобро посмотрел на хозяина, и тот застыл с полуоткрытым ртом, тараща глаза и издавая невнятные звуки.
Просителя уже подняли с земли и потащили прочь. Грязный, промокший, он извивался в чужих руках, силясь освободиться, и выкрикивал:
— Справедливости!.. Справедливости!.. Раз так, сам найду, кому отдали быка, и возьму своё!
Нуру показалось, что время застыло, а разум её стал острее, чем всегда. Торговец, говорил Мараму. Торговец служил Творцам и ездил в Таону, в дом забав. Он знал Имару, а ещё собирался жениться. О, сколько торговцев ездит по этим землям — но, может быть…
— Стойте! — повелительно сказала она и шагнула вперёд, и так прозвучал её голос, что стражи и вправду замерли на мгновение, но тут же посмотрели на Бахари.
— Это Шаба, — продолжила Нуру. — Прислужник Творцов.
Она вышла под дождь, вскинув голову и расправив плечи. Повинуясь знаку Бахари, Шабу поставили на колени. Он заревел, пытаясь вырваться, а когда не удалось, воскликнул:
— Что ты несёшь?
— Это он привёз меня к Имаре. Разве не так, Шаба?
— Я не знаю, о чём ты!
— Ведите его в дом, — велел Бахари. — Не в главный, не будем портить гостям ужин.
Шабу потащили. Он упирался, скользя ногами по мокрой земле. Бахари кивком приказал Нуру идти следом и пошёл сам. Брат и сестра, переглянувшись, пошли за ними.
Маленький дом принадлежал кому-то из работников: пол утоптан, стены не белены. В углу сундук, грубый, простой, а рядом круглая жаровня и ложе на бронзовых ногах. И жаровню, и ложе откуда-то принесли. Таким вещам не место в бедном доме.
Шабу усадили на пол, придерживая, чтобы не встал.
— Она лжёт! — воскликнул он. Глаза его обежали всех и остановились на Нуру. Шаба выкрикнул с ненавистью: — Девка лжёт! Я не знаю ни о каких Творцах, я и её не знаю!
— Разве? — спросила Нуру. — Ты привёз меня к Имаре, подтверди.
Бахари едва заметно качнул головой. Один из людей придвинул жаровню, и руку Шабы поднесли к огню. Он рвался и, широко раскрыв глаза, со страхом глядел на пламя, готовое коснуться его ладони.