— Некоторые из вас, возможно, видели, как я приклеился к одной даме за последние несколько дней, — говорит он в микрофон, разворачивая свой лист бумаги. — Это несколько мыслей, которые я набросал в попытке выразить словами, что я к ней чувствую.
Тихий ропот пробегает по толпе, когда несколько глаз поворачиваются в мою сторону, эти бабочки дико порхают, когда он прочищает горло и произносит мое имя:
Я никогда не понимал, что такое голод,
Пока не попробовал вкус твоих губ,
не услышал твой голос,
Не прикоснулся к твоим волосам.
Без всего этого я умираю с голоду,
Рыщу повсюду в поисках пищи,
Но не нахожу её вне твоего тела.
Я изголодался по твоему смеху, жажду самого простого прикосновения.
Я зависим от тепла твоего тела, мучаюсь от вида того, как ты уходишь.
Моя потребность рвется наружу и умоляет внутри меня,
Тихий шепот превращается в мучительный крик.
Остаться. Остаться. Остаться.
Мы не можем позволить этому чувству улетучиться.
Это должно остаться.
Остаться.
Остаться.
Я едва могу дышать от сильной страсти, звучащей в его словах, и когда его взгляд отрывается от страницы и останавливается на моем, я понимаю, что произошло нечто грандиозное. Я влюбилась.
Глава 6
Конан
— Всякий раз, когда я смотрю, как ты лижешь это мороженое, все, о чем могу думать, — это о том, как твой язык ощущался у меня между ног прошлой ночью, — говорит Лола, заставляя меня чуть ли не подавиться этим мороженым, когда мы идем рука об руку по фермерскому рынку после проведенного дня вместе, начиная с того момента, когда я разбудил её еще одним оргазмом перед завтраком.
Однако оргазм, о котором она говорит, — это тот, который я подарил ей прошлой ночью после чтения стихов. Мы едва вернулись в комнату, потому что моя милая, драгоценная девочка практически умоляла меня лишить её девственности. И как бы сильно я этого ни хотел, я все же решил повременить, просто потому, что хочу, чтобы наше сближение было осознанным актом. Тот, в котором мы не торопимся и тщательно следим за тем, чтобы каждый из нас дарил и получал удовольствие от этого опыта. Я хочу, чтобы она ушла от своего первого раза с чувством, что этого стоило так долго ждать. Я хочу, чтобы для неё все было идеально. И собираюсь выполнить это обещание.
— Все, что я слышу, это то, что ты немного вуайеристка, Лола, — говорю я, демонстративно облизывая кусочек соленой карамели. — Уверена, у тебя нет никаких тайных наклонностей, о которых мне следовало бы знать.
— Нет, если только ты не чувствуешь себя одержимым всем, чем может считаться таковым. Думаю, я могла бы наблюдать, как ты делаешь практически все, что угодно.
— Пока я могу наблюдать за тобой в ответ, думаю, нам есть чего ждать.
Она улыбается, когда я обнимаю её за талию и притягиваю ближе к себе, утыкаясь носом в её макушку и вдыхая фруктовый аромат волос. С ней я чувствую себя полноценным.
— С нетерпением жду сегодняшнего вечера, — говорит она, когда я отпускаю её. — Я никогда не была на настоящем костре.
— Действительно? — спрашиваю я, удивленный, что она прожила всю свою жизнь — в маленьком городке — и никогда не получала такого удовольствия. — Даже в старшей школе?
Она смеётся.
— Поразительно, но тогда я не была самой популярной девушкой, поэтому мне не удалось раздобыть себе приглашение.
— И ты никогда не ходила в поход со своей семьей или что-то в этом роде?
— Нет, — говорит она, поворачиваясь в мою сторону и слегка улыбаясь. — Это делает меня странной?
— Нет, — говорю я мягким голосом. — Это просто означает, что мы вместе испытываем одно из твоих первых ощущений.
Её улыбка становится шире, и глаза загораются.
— Мне действительно нравится делиться ими с тобой, Конан.
И в этот момент я останавливаю нас, не давая пройти дальше, чтобы прижаться губами к её губам, целуя её до тех пор, пока мороженое не растает у нас в руках.
— Хм, похоже, нам снова понадобится душ перед этим костром, — говорю я, становясь твердым при мысли о том, что снова услышу её нежные стоны.
— Кто войдет последним, получит тухлое яйцо.
Она хихикает, а затем быстро уходит. Я всю дорогу стараюсь держаться на шаг позади, любуясь видом.