— Тебе нравятся женщины, похожие на меня, — шепчу я, когда он снова возвращается в поле зрения.
Он ухмыляется.
— Ты веришь, что сейчас меня интересуешь только ты?
Я киваю, но все равно наклоняюсь снова.
— Может быть, ты мог бы показать мне это еще раз?
Глава 4
Конан
— Каждой паре по очереди завязывают глаза, — говорит ведущая конкурса по украшению печенья и тортов, стоя на подиуме перед Heart Baker, пекарней Kismet Cove, организующие мероприятие. — Затем они будут украшать свою выпечку, в то время как их партнер руководит ими только голосом. Любое подсматривание приведет к дисквалификации. Лучшие и худшие рисунки получат призы.
Лола поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами.
— Это будет непропеченное и нелепое занятие, — говорит она со смехом, и я не могу удержаться, чтобы не протянуть руку и не откинуть её темные волосы с лица. Сегодня она выглядит чертовски очаровательно в своем красно-белом полосатом свитере и сочетающихся красных брюках. Первое, что приходит на ум, — леденец, что наводит меня на мысль о лизании, а потом: ну… мой член становится твердым, потому что я отчаянно нуждаюсь в этой женщине. Одной недели, проведенной вместе, будет недостаточно.
— Ах, но ты забываешь о лучшей части этой щекотливой ситуации, в которой мы можем оказаться, — говорю я, наклоняясь к ней очень близко.
Она приподнимает брови.
— Съешь их после?
— Уборка после, — шепчу я ей на ухо, чтобы слышала только она, — все, о чем я могу думать, это как своим языком буду слизывать остатки сладкой глазури с твоих пальцев. И это мы еще даже не начали.
— Оу, — она вздрагивает, прижимаясь ко мне, её тихий стон возбуждает меня так, что молния на штанах вот-вот оставит отпечатки на моем члене, — мне нравится, как это звучит.
Она смотрит на меня, как раз в тот момент, когда я поднимаю повязку и держу у неё над головой.
— Готова?
Она кивает, и я опускаю черную атласную повязку ей на глаза. Наблюдать за ней такой, во многом напоминает мне сон, который я видел прошлой ночью. Она лежала в моей постели, её руки были привязаны к столбикам кровати, на глазах был завязан кусок шелка, а я встал на колени между её ног и наслаждался её телом, пока не проснулся и не бросился в ванную, чтобы не испачкать постель.
Вчера вечером, после бала-маскарада, я поступил как джентльмен и проводил её обратно в комнату, поцеловав на прощание у двери. У нас такая связь, что я был уверен: останься я еще на мгновение, она пригласила бы меня войти, и мы бы воплотили эту мечту в реальной жизни. И, возможно, я сумасшедший, что не делаю этого, ведь у нас здесь осталось всего несколько дней. Но есть большая часть меня, которая хочет большего, чем просто провести с ней оставшееся время. Часть меня, которая хочет узнать её, прежде чем я получу.
Каждый из нас пришел сюда по просьбе друга или родственника, который действовал из лучших побуждений и надеялся, что эта неделя одиночек приведет нас к нашей вечной любви, и хотя я изначально не думал, что это возможно. Но момент, когда встретил Лолу поменял моё мнение. Теперь я хочу всего этого…
— Расскажи мне обо всем, что окружает меня, — говорит Лола, старательно постукивая по столу, дотрагиваясь до предметов, лежащих перед ней, и ожидая, когда я объясню, что это такое. Мы решили украсить печенье, потому что думали, что оно с меньшей вероятностью разобьется, чем кекс, но первое, по чему Лола прикасается рукой, — это печенье, и два из них ломаются.
— О, черт. У меня крошки на пальцах.
Посмеиваясь, я убираю отломанные кусочки и кладу перед ней на тарелку целый.
— Хорошо. Слева от тебя нож для нарезки, а рядом — вазочка с желтой глазурью. Можно начать со слоя одного цвета, а потом мы можем перейти к кондитерским украшениям в мешочках.
— Хорошо, — говорит она, кивая.
— Разделочный нож слева.
Она тянется вправо, и её рука опускается на кондитерский мешок, разбрызгивая розовую глазурь прямо мне на рубашку.
— Твоя вторая левая, — говорю я, смеясь и пытаясь собрать как можно больше розового, продолжая направлять её.
— Прости, — она шарит по столу и находит разделочный нож, макает его в миску по самые пальцы, прежде чем рассмеяться и попытаться намазать его на печенье, как масло. Печенье ломается, и Лола, схватив его, прижимает к груди, — вот дерьмо!
— Нам действительно следовало подумать о том, чтобы захватить фартуки, — говорю я, посмеиваясь над беспорядком, в котором мы оба уже оказались, а ведь мы только начали. — Повсюду глазурь.