– Кажется, я видел картинки в лабиринте…
– Видел?! Ух, ты! – охотница вскинула голову, – А правда, будто в подземелье стены – говорят?
– Можно сказать и так.
– Здорово! - В голосе ее звучало неподдельное восхищение. – Говорят, Ключ потом еще несколько раз появлялся в старом мире, и тогда Хранители Ключа вели сюда, в Новый Эрин, тех, кто хотел свободной жизни и свободной веры. Но вот уже сотни лет лабиринты закрыты для всех. Любой, кто туда сунется, сгинет бесследно, застрянет в междумирьи. Нужна огромная сила, чтобы пройти с одной стороны на другую. Ни один колдун не способен на это в одиночку. И только адепты Белгра рискуют соваться туда… им там прямо как медом намазано.
Она снова двинулась вперед и чуть в сторону, и Никите пришлось прибавить шагу, чтобы не потерять ее за кустом багульника. Она так ловко подныривала под низкие ветки, что порой он вообще не видел ее, слышал только едва различимый шелест листвы да хруст подламывающихся под ногами веток.
– А гномы? – спросил Никита, цепляясь за последнюю надежду попасть домой. – Они строили эти лабиринты, они ведь должны знать, как они работают?
Она резко остановилась, оглянулась удивленно. Потом закусила губу и тронулась дальше.
- Извини, все время забываю, что ты не отсюда. Гномов с тех самых пор никто и не видел. …лет семьсот уже. Я думаю, они остались в горах старого мира. Они-то людей никогда не боялись, им бежать было не от кого. Не то, что нам.
– Нет, - Никита покачал головой, – в горах старого мира гномов нет. Уж поверь мне на слово.
– Может быть, они ушли глубоко в недра? – Тонкие пальцы заправили за ухо каштановую прядь. – Вот твоя поляна.
Он тут же забыл о царапнувшем слух слове “нам”.
Они и вправду пришли. Никита шагнул дальше, сразу узнал поломанные кусты, взрытую землю, камни, кучно брошенные туда, где потом его избивали. Кинувшись к хибаре, он в три шага достиг ее, распахнул дверь, зная уже наверняка, что там никого нет. Ему понадобилась еще пара минут на пороге, чтоб осознать это вполне. Голос сел.
– Её нет здесь.
– Я вижу. По-моему, ты тоже увидел это сразу. – Охотница тронула его за плечо, заставив оторваться от созерцания полутемной хижины, освещенной косыми лучами солнца, прошивающего её щелястую стену. – Вы ушли, и больше здесь никого не было.
– Ее напугала толпа… Она прячется в лесу, боится вернуться. Нужно найти ее. – Он в смятении колупал пальцами дверной косяк, неснятая кора отслаивалась длинными лентами, мелкая труха забивалась под ногти.
– Оставь. Ты испугался больше, я вижу это. А она убежала, но у нее была цель.
Это казалось бредом. Это казалось бредом даже на фоне последних его злоключений – о жизни, которая осталась далеко, за гранью подземных лабиринтов, он уже даже и не вспоминал. Он смотрел, как девушка обходит поляну кругом, трогает скомканные, побуревшие уже листья, свезенный множеством ног дерн, вертит головой, отслеживая видимые лишь ей передвижения.
– Идем! – она прошла за избушку, остановилась точно там, где он видел девочку в последний раз.
– Куда? – он перевел взгляд. За яркими, почти белыми полосами света, заполненными мелкой, тихо кружащейся пылью, ход в подземелье едва угадывался. Захотелось вдруг шагнуть внутрь, под низкие каменные своды. Захлопнуть за собой небрежно сколоченный ряд перекошенных, разбухших от влаги досок. Он заставил себя шагнуть вбок и захлопнуть наружную, выбеленную солнцем дверь. Он не имел права возвращаться один.
– Ты ведь хочешь узнать, что здесь произошло после того, как тебя увели к обозу? – Девушка угадала его заминку. Она вообще как будто видела его насквозь.
– Да. Конечно.
– Вот и отлично. Идем. И не лезь вперед, следы затопчешь. – Он сбавил шаг, пропуская охотницу. – Смотри, вот тут девочка остановилась, подпрыгнула, взобралась на две ветки по стволу вот этого дерева. Ловко взобралась, подошва у нее хоть и плоская, но твердая, кору не свезла, но придавила. Она сидела, держась здесь за вот ту ветку, и смотрела на поляну. Ноги съезжали, у нее неудобная обувь.