— Ты не могла бы сделать менее брезгливое выражение лица?
— Не могла бы! Я тебе сто раз говорила, что у меня аллергия на твою работу!
— Не надо говорить в таком пренебрежительном тоне о моей работе! Я спасаю жизни и облегчаю страдания. И если бы ты видела их глаза…
— О, пожалуйста, не надо! Я все это уже слышала! — Открыв машину, Анна жестом пригласила Димитрия садиться.
— Тогда почему же не принимаешь это во внимание? Каждый день ко мне приходят люди и просят о помощи, и я всегда стараюсь выполнять свою работу так, чтобы не было стыдно… — Даже сложившись почти втрое (высокий, он с трудом влезал в ее «фордик» и выглядел при этом ужасно смешно), Димитрий пытался говорить внушительно.
— Смени тон, пожалуйста! Неужели нельзя после работы говорить по-человечески, а не этим языком чиновника в белом халате. — Она так рассердилась, что не заметила, как вместо ключа зажигания пыталась воткнуть в прорезь ключ от чердака. Безуспешно.
— Ты приехала, чтобы оскорблять меня? У меня был сложный день, должны быть роды, они точно будут тяжелыми, поскольку первые, пациентка нервничает, и я попросил, чтобы меня вызвали, если возникнут осложнения. Давай просто отдохнем.
— Замечательно. Ты решил жить на работе? А как же я?
Димитрий виновато взглянул на нее. Анна заметила синяки у него под глазами, и ей стало стыдно. «Что я, в самом деле, напустилась на него? Он же, в конце концов, не виноват. Но как же мне все это надоело!»
— Ладно. Прости меня. Я не права, просто мне действительно надоело за уши вытягивать с работы своего любимого. — Она улыбнулась и стала аккуратно выруливать со стоянки.
Димитрий пожал плечами и отвернулся.
«Ну вот. Теперь он будет дуться и изображать вселенскую скорбь. Интересно, я в самом деле люблю его?»
— Ну не дуйся. Лучше расскажи мне про эту твою пациентку.
— Тебе и в самом деле интересно? — Лицо Димитрия посветлело.
«Как мало нужно человеку для счастья», — вздохнув, подумала Анна.
— Конечно. — Она решила исправиться.
— О! Она очаровательна! Такие, знаешь, хулиганские зеленые глаза! И умница, и терпеливая, а такая игрунья — ей плохо, а она все равно бегает за мячиком, а если гладишь, то мурлычет. Черная от лапок до хвостика, с белой грудкой, чистая сиамка, хозяева, наверное, кучу денег за нее отвалили и теперь трясутся над ней. Специально просили, чтобы я ее наблюдал, и, уж конечно, в долгу не останутся! Так что сможем скоро погулять. Ты, кажется, хотела в какой-то дорогой ресторан? Как он называется? Да ты меня не слушаешь!
Она и в самом деле его плохо слушала, внимательно поглядывая по сторонам и закусив от напряжения губу: что-то сегодня невообразимое творится на дорогах.
— Я тебе надоел со своими проблемами? Я, наверное, и в самом деле заработался, устал…
Повисла неловкая пауза. Димитрий снял очки и начал тереть глаза.
— Ничего. У нас сегодня день извинений, — примирительно вздохнула Анна и, чтобы быть великодушной до конца, предложила, вовсе не подозревая, что это ее предложение в корне изменит жизнь их обоих: — А давай правда не поедем в ресторан? Поехали сразу ко мне, дома есть какая-то еда, а ты сможешь немного отдохнуть.
— Знаешь, это хорошая мысль! Спасибо. — Димитрий посмотрел на нее с благодарностью своими близорукими глазами. Когда он так смотрел, она невольно начинала чувствовать себя последней дрянью. Ну разве он в чем-нибудь виноват? Разве можно его обижать, такого растерянного и беззащитного?
Через несколько минут они были уже возле ее дома.
Загнав машину в гараж, Анна зашла в дом через черный ход и, захлопнув за собой дверь, прошла на кухню. Димитрий уже был там. Помогая накрывать на стол, он попробовал начать разговор не о своей работе. Видимо, из благодарности за ее великодушие.
— Ты мне рассказывала про какого-то сумасшедшего, который приставал к тебе. Он все еще…
— Нет! И вовсе он не сумасшедший! Он просто турист! — Анна стукнула солонкой об стол и сама удивилась, почему она вдруг так сильно разозлилась. Ее благодушное настроение улетучилось.
— Разница небольшая. Все они, эти курортники с безумными глазами, одинаковы: пытаются обежать за несколько дней весь город, поваляться на всех пляжах, выпить во всех барах, перезнакомиться со всеми молодыми и симпатичными женщинами. Вот даже к тебе пристают… — Димитрий укоризненно на нее посмотрел.