Он снова начал целовать ее — лоб, глаза, прямой носик, шелковистую шею.
Минерва задрожала, и, дотрагиваясь до ее губ, граф понял, что разжег в ней пламя, отвечавшее тому огню, что горел в нем.
Минерва не знала, как старательно он скрывал свои чувства последние несколько дней. Он так боялся испугать ее.
Он не забыл осуждения в ее глазах и голосе, когда она впервые заговорила с ним, и знал, что должен будет обращаться с ней так, как не обращался еще ни с одной женщиной.
Только этой ночью, когда она прибежала спасти его и дрожала в его объятиях, граф понял, что преграда между ними исчезла.
Она принадлежала ему, а он — ей, навеки.
— Я люблю тебя! — страстно произнес он. — Господи, как я тебя люблю!
Он снова поцеловал ее.
Минерва почувствовала, что он бросил к ее ногам солнце, луну, звезды, цветы — всю красоту на свете.
Они стали любовью и сами знали это.
Любовью, которая берет свое начало в вечности и уходит в вечность.
Любовью, которую нельзя утратить.