— Тогда… почему же ты… начал играть? — очень тихо спросила Минерва каким-то не своим голосом.
— Меня пригласил граф, — ответил Тони. — За столом уже было пять человек, кроме него, но одно место было свободно. Я проходил мимо, хотел сыграть в рулетку с женщинами, а он сказал:
«Не присоединитесь ли к нам, Линвуд?» Минерва сразу поняла, что приглашение графа Тони посчитал очень лестным.
— Я сел играть с ними, — продолжал Тони, — а когда увидел на столе перед игроками груды золотых монет, то понял, что было безумием согласиться на игру.
Он издал глубокий вздох и добавил:
— Честное слово, Минерва, мне просто не хватило храбрости встать из-за стола.
В его голосе прозвучала такая боль, что Минерва ощутила желание обнять его и успокоить. Вместо этого она шепотом спросила:
— И что же… произошло?
— Я был очень осторожен и выиграл несколько фунтов, — ответил Тони. — Слуга все подливал нам в стаканы, и я так разнервничался, что решил выпить для храбрости.
Минерва что-то пробормотала, но Тони не заметил этого.
— Ставки были огромными, и все игроки стали пытаться побить графа.
— А он выигрывал! — догадалась Минерва.
— Он всегда выигрывает! — яростно ответил Тони. — Проигрыш для него ни черта не значит, поэтому-то он и выигрывает!
Минерва видела, что брат яростно сжал кулаки, словно хотел ударить графа… или себя.
Затем, словно желая поскорее закончить рассказ, он произнес:
— Не знаю, как так получилось, но внезапно я обнаружил, что в игре остались только мы с графом, а все остальные выбыли.
— А ты не мог… тоже выбыть? — волнуясь спросила Минерва.
— Я должен был… я так и собирался поступить, — сказал Тони. — Но тут герцог, чтоб ему пусто было, оглядел стол и произнес:
«Неужели вы все струсили? А вы, Линвуд? Будете продолжать, или я сорву банк?» Минерва судорожно вздохнула.
— Это был неприкрытый вызов, — рассказывал брат, — и я должен был или принять его, или выставить себя полным идиотом.
— И ты… проиграл!
Минерва не сразу поняла, произнесла ли она эти слова вслух или просто подумала.
— Я открыл трех королей, — говорил в это время Тони, — и на мгновение мне показалось, что выигрыш за мной.
— А граф?
— У него оказалось три туза! Разве можно было ожидать такого?
Он изо всех сил ударил кулаком по серому камню возле оконной рамы, словно желая причинить себе боль.
— Три туза! — воскликнул он. — И я проиграл две тысячи фунтов, которых у меня нет!
— И что же ты… сделал? Что… что ты мог сказать? — в отчаянии спросила Минерва.
— Игра закончилась, мы встали из-за стола, а я был слишком потрясен, чтобы говорить, — ответил Тони. — Наверное, я выглядел ошеломленным, потому что граф подошел ко мне и сказал:
«Не повезло вам, Линвуд. Ну ничего, не торопитесь — у вас месяц, как всегда».
— Что он имел в виду? — не поняла Минерва.
— Он хотел сказать, что через месяц я должен отдать ему две тысячи фунтов, — объяснил Тони. — Две тысячи! Ты не хуже меня знаешь, что для нас достать две тысячи фунтов все равно что достать луну с неба!
Чувствуя, что ноги отказываются держать ее, Минерва опустилась на ближайший стул.
— Что же ты… сможешь сделать? — испуганно спросила она.
— Об этом я и хотел тебя спросить, — ответил Тони. — Где нам взять две тысячи фунтов? Сомневаюсь, чтобы я мог наскрести хотя бы две сотни!
— Наверное… — нерешительно начала Минерва, — ты не можешь сказать графу, что не в состоянии заплатить ему?
— Ты не хуже меня знаешь, что карточный долг — это долг чести, — устало ответил ей Тони. — Единственный способ избавиться от него — умереть.
— Не говори так! — воскликнула Минерва. — Это неправильно… это плохо!
— Хуже того, что я сделал, ничего быть не может, — произнес Тони. — О Господи! Зачем я только связался с этим графом!
Точно такой же вопрос хотела задать и Минерва, но ответ ей уже был известен. Тони был польщен предложением такого важного человека.
Человека, который владел всем, о чем мечтал юноша и чем он владел бы, не будь у него экстравагантного прадеда.
— Наверное, — медленно произнес Тони, — нам придется продать этот дом.
— Продать дом? — повторила Минерва. — Но это же наш дом… нам ведь некуда больше идти.
— Я знаю, — горько ответил Тони. — К тому же у меня такое чувство, что в нашем положении мы вряд ли получим за него две тысячи фунтов.
— Но… Тони… если ты отдашь графу все наше имущество, а у нас ведь совсем немного… то нам придется голодать!
Помолчав, Минерва тихо добавила:
— И Дэвид не сможет поступить в Итон…
— Что я могу сделать? — спросил Тони. — Ну что я, черт возьми, могу сделать?
Словно не в силах оставаться на одном месте, он мерял шагами комнату.
Его дикий взгляд испугал Минерву, и она поняла, что нужно подумать не только о себе и двух детях, но и о брате.
Когда Тони проходил мимо нее, она положила руку ему на плечо и заставила его сесть на диван.
— Послушай, Тони, — произнесла она, — давай все обдумаем, как обдумал бы папа, если бы был жив. Ты же помнишь, что он говорил: в спешке совершаются ошибки. Уверена, сейчас он сказал бы то же самое.
— Спешка! — сказал Тони чуть более спокойно. — Да будь у меня две тысячи недель, чтобы найти деньги, я все равно ничего не мог бы сделать.
— Знаю… знаю, — ответила Минерва, — но я думаю, нет ничего невозможного, если мы будем думать и молиться.
— Сомневаюсь, что Бог услышит молитвы такого дурака, как я, — горько произнес Тони.
— Он слышит все молитвы, — ответила Минерва. — И не забывай, что папа с мамой тоже молятся за тебя.
Тони стоял, глядя в камин, и выглядел до того жалко, что казался гораздо младше, чем был на самом деле.
Минерва стала успокаивать его так, как успокаивала бы Дэвида.
— Все, что нам необходимо, — обдумать это дело, — заговорила она, — и придумать, как сказать графу, что через месяц он не получит эти денег. Ты должен будешь объяснить ему, что мы заплатим, когда сможем.
— И как мне это сделать? — спросил Тони.
— Пока что я не знаю, — призналась Минерва. — Поэтому я буду молиться об ответе.
Обняв Тони за плечи, она сказала:
— Сейчас и ты и я страдаем от потрясения и потому не можем рассуждать здраво.
— Ты очень храбрая, Минерва, — признал Тони после короткого молчания. — Я знаю, что был скотиной и свиньей, когда затеял все это, но клянусь тебе, я и не думал, что все так закончится!
— Конечно, я знаю, — ласково ответила Минерва. — Мы должны быть умнее. В беду попасть легко, но мы оба знаем, как трудно из нее выбраться.
Тони сжал руками голову.
— Как же мы выберемся? — спросил он. — Откуда возьмутся деньги — разве что мы найдем горшок с золотом у подножия радуги!
— Быть может, и найдем, — ответила Минерва. — Быть может, в этом доме спрятаны сокровища, оставленные датчанами или спрятанные монахами от разбойников.
— Мы говорили об этом, когда были детьми, — сказал Тони. — Помнишь, как мы обыскивали чердаки, но нашли только несколько старых бочонков да пару бутылок прокисшего вина.
— По крайней мере мы искали, — заметила Минерва. — Этим мы и займемся. Не обязательно же искать в доме — можно искать ответ у себя в голове. Ты же умный, как папа, ты обязательно найдешь выход.
Тони застонал.
— Ты пытаешься подбодрить меня, и это очень благородно с твоей стороны, — с отчаянием произнес он. — Но я же вижу, насколько мерзко я поступил! Минерва, сестренка, ну как я мог быть таким идиотом!
— Я понимаю, как тебе было трудно, — мягко стала утешать его Минерва. — На самом деле во всем виноват граф. Он не имел права втягивать тебя в игру и должен был знать, что ты не можешь себе этого позволить.
Говоря так, она чувствовала, что начинает ненавидеть этого графа. Тони был прав — это человек не только порочный, он злой, он приносит несчастье. Если бы Минерва могла убить его за то, что он сделал с ее братом, она не колебалась бы ни минуты.