Сев в машину, я проверил свой пистолет и продолжил путь.
Луна опустилась низко, заливая все вокруг последним предрассветным сиянием. Большинство машин на шоссе тоже ехали в сторону города. Я обгонял их одну за другой, высматривая машины дорожного патруля. Я несколько раз проехал на красный свет, когда показались пустынные перекрестки, и чаще, чем следовало, проскакивал предупредительный желтый свет. Но ночь кончалась, а у меня было безотчетное чувство, что дело, за которое я взялся, нужно закончить до того, как снова засияет солнце.
Район новой застройки, где обитали Маркхэмы, назывался Озерный, но озеро находилось в нескольких кварталах оттуда. Дома были удобны и красивы, на недавно разбитых газонах пробивалась трава, улицы успели уже замостить. Повсюду я замечал гаражи на две машины и плавательные бассейны. Во всех окнах было темно, лишь кое-где горели тусклые ночники. Карнизы, нависшие над входами, мешали разглядеть номера, но таблички на фонарях у входа на участки были отчетливо видны. Район напоминал мне тот, в котором жил Элвин Бэйн. Миновав большой дом на две семьи, я поравнялся с фонарем, на котором висела табличка с фамилией Маркхэма.
Я остановил машину перед выложенной песчаником дорожкой, ведущей к входным дверям. Мои фары осветили гараж, в котором стояли два автомобиля: новый «форд» и потрепанный старый «плимут», за который торговец подержанными машинами дал бы, на мой взгляд, долларов пятьдесят. Тем не менее Маркхэмы явно принадлежали к семьям, обладавшим двумя машинами. Мистер Маркхэм на работу ездил на «форде», а «плимут» служил его жене для поездок по магазинам и за ребятишками, если они у них были.
Я выключил фары и двигатель, вылез из машины и подошел к двери. У крыльца стоял трехколесный велосипед и валялся самокат. Значит, у них были дети или, по крайней мере, один ребенок. На крыльце выстроились пустые молочные бутылки. У одной из горлышка торчала свернутая бумажка, видимо, записка молочнику. Я поднялся на крыльцо, поколебался не более секунды и позвонил. Изнутри отчетливо донесся мелодичный перезвон колокольчиков. Я ждал. Никто не отозвался, и я снова нажал на звонок. Никакого ответа. Только тишина кругом. Я собрался сделать еще одну попытку, когда вдруг над дверью вспыхнула лампочка. Я зажмурился и почувствовал себя так, словно стою голый. Потом в доме показался свет, и внутренняя дверь открылась. По ту сторону сетки стоял мужчина в клетчатых пижамных брюках, плотный, но не толстый, с густой порослью волос на груди и на руках. Он был наполовину лыс, редкие черные волосы торчали во все стороны. Он щурился на меня, как человек, который носит очки и забыл надеть их. Его лицо было схоже с миллионами других лиц: заурядное, не красивое и не безобразное, лицо обычного мужчины, выходящего в пять вечера из здания, набитого офисами, лицо мужа и отца, а возможно, и члена ассоциации предпринимателей. В правой руке он держал стальную клюшку для гольфа, девятый номер, как я догадался по изгибу крюка.
— Мистер Маркхэм? — спросил я.
Он кивнул, подозрительно глядя на меня.
— Извините, что я так рано вас беспокою, но дело очень важное. — Я достал бумажник и быстро показал ему карточку агентства. — Полиция, мистер Маркхэм. Я могу войти?
— Нет, вы не можете войти. Что вам нужно?
— Это касается миссис Маркхэм, — сказал я. — Как мне известно, она знакома с миссис Бэйн.
— С Арленой? — Он нахмурился. — При чем здесь она?
— Я хотел бы поговорить с миссис Маркхэм, если можно.
— В такой час? Вы спятили?
Позади него женский голос спросил:
— Кто там, Стен?
— Говорит, что он коп и пришел сюда из-за Арлены. Я что-то не пойму…
— Арлена? — Голос женщины зазвучал резко. Она появилась рядом с мужем и уставилась на меня. На ней был легкий короткий халатик, из-под которого выглядывала кружевная ночная рубашка. С бигуди в темных волосах, с лицом, блестевшим от крема, она все же казалась хорошенькой, хотя и с несколько жестковатым выражением лица. — Кто вы такой? — спросила она.
Мужчина нетерпеливо произнес:
— Я же сказал тебе, что…
— Меня зовут Беннет, — вставил я. — Как я говорил уже вашему мужу, мне очень жаль, что я вынужден тревожить вас в такой час. Но дело не терпит отлагательства. Можно задать вам несколько вопросов?
— Об Арлене, миссис Бэйн? — Она нервно пощипывала пальцами воротник халата.
— К сожалению, да.
— У нее какие-нибудь неприятности? — Ее голос звучал резко, даже пронзительно.
— Да. — Я колебался, потом решил выложить ей все сразу. — Она умерла.
Она ахнула и закрыла рот рукой. Мужчина угрюмо сказал:
— Входите. — Он отодвинул щеколду на затянутой сеткой двери и распахнул ее. Когда я входил, он сердито бросил жене. — Черт побери, Фло, я же тебе говорил!
Женщина молча отвернулась и включила свет в комнате. Мужчина, не выпуская из рук клюшки, сказал:
— Что ж, садитесь.
Я опустился в глубокое кресло перед диваном. Женщина осталась стоять, следя за мной и теребя ворот халата. Мужчина сел напротив, зажав клюшку между колен. Я пошутил:
— Она вам не понадобится.
Он сердито на меня посмотрел.
— Какого черта? Если звонят в пять часов утра?
— Тогда вам следовало держать дома пистолет.
— Она не желает. — Он мотнул головой в сторону женщины. — Боится, что сынишка до него доберется. Но нам нужно что-то иметь для самозащиты. Место тут довольно безлюдное, не то что наша прежняя квартира на Рока-Ривер.
— Здесь, кажется, хороший район, — вежливо сказал я.
— Неплохой, но мало ли что, тем более ночью. Вы из кливлендской полиции?
— Да. Из отдела убийств.
— А что вы делаете в этих краях?
— У меня как бы особое поручение. Миссис Бэйн была жительницей Кливленда.
— Понятно. — Он вздохнул. — Вот скажите ей. — Он снова мотнул головой в сторону жены. — Меня она слушать не хотела. Я знал, что рано или поздно будут неприятности.
Я посмотрел на женщину. Она стояла, обхватив локти руками, босиком. Красный лак на ногтях ее ног потрескался, а лицо под слоем маслянистого крема было бледно. Она не спускала с меня пристального взгляда больших светло-голубых глаз. Я повернулся к мужчине.
— Ваша жена не хотела вас слушать? Я не понимаю.
— Сколько раз я ей говорил: брось Арлену. От нее нечего ждать, кроме неприятностей. Эта Арлена — настоящая отрава, и я не хотел, чтобы она сюда приходила, но нет! Фло даже заявила, что они старые подруги и она не может ее оттолкнуть. — Он посмотрел на жену и, передразнивая, заговорил фальцетом: «Арлена мне как сестра, ты ее просто не понимаешь». Я отлично ее понимаю. Она была сукой и…
— Стен! — резко вмешалась женщина.
— Заткнись, — сказал он злобно и повернулся ко мне. — Отчего она умерла?
— Ее застрелили.
Он кивнул.
— Этого и следовало ожидать. Муж, да? Если так, я его не виню. Она была дешевкой, лживой и дрянной…
Женщина разрыдалась и повернулась к нам спиной. Ее плечи вздрагивали. Мужчина, не обращая на нее внимания, продолжал:
— Было еще терпимо, когда она заходила выпить с Фло кофе по старой дружбе, но я закатил скандал, когда она стала использовать Фло как прикрытие для своих подлых шашней с этим гангстером Дэймоном. Но она не хотела слушать.
— Перестань, перестань! — Женщина резко повернулась к мужу. Ее рот кривился, и слезы катились по щекам.
— О, черт! — сказал он с негодованием и стал легонько постукивать клюшкой об пол.
Я люблю слушать, впитывая факты и детали, но сейчас поспешно прервал:
— Уже очень поздно, а у меня есть кое-какие вопросы, если вы не возражаете. — Я обратился к женщине. — Вы видели миссис Бэйн прошлым вечером?
Ее глаза забегали.
— Я… я… — Она запнулась.
— Нет, не видела, — безжалостно сказал ее муж. — Она соврала и сказала мужу Арлены, что та здесь, хотя прекрасно знала, что та у своего Дэймона. Я был при этом разговоре. Партия в бридж, как же! Я слыхал, как она говорила с Бэйном и тянула время. А потом она позвонила к Дэймону и велела Арлене позвонить Бэйну, чтобы он думал, что она здесь и на самом деле играет в бридж. Господи!