Женщина, пронзительно кричавшая позади меня, вдруг смолкла. В наступившей тишине я начал подниматься, но она вдруг бросилась на меня. Мы оба упали, я почувствовал, как ее ногти царапают мне лицо. Я вывернулся, поймал ее руку и больше не выпускал. Она впилась мне в руку зубами.
Она умела кусаться. Это было второй раз за эту ночь. Я рывком высвободился и почувствовал, как кровь потекла у меня по лицу. Удар стволом пистолета лишил ее сил, и она упала. С трудом поднявшись, я приблизился к столу и, опершись об него дрожащими руками, перегнулся вперед и посмотрел вниз. Орвилл Хьюинг лежал. на полу лицом вверх. Тонкий ручеек крови вытекал из-под него на ковер.
Я смотрел на него, не испытывая совершенно никаких чувств.
Глава 16
Я вытер ладонью с лица пот и кровь, но это не помогло, так как рука тоже кровоточила. У мисс Фордайс были острые зубы. Я обошел стол и, присев возле Хьюинга на корточки, приложил пальцы к его левому запястью. Пульс бился ровно. Я осторожно перевернул его и увидел, что пуля попала в грудь чуть пониже левой ключицы. Она могла задеть кость или верхушку легкого. Он потерял сознание и нуждался в медицинской помощи, но я решил, что он подождет. Подождет, даже если ему придется умереть.
Я выпрямился, вышел из-за стола и пнул женщину ногой.
— Ну-ка, вставайте!
Она медленно перевернулась на спину и посмотрела на меня. На ее подбородке, ободранном стволом моего пистолета, была кровь. Спутанные волосы свесились на ее лицо, юбка задралась почти до самых бедер, ноги раскинуты. Она представляла собой очень соблазнительное зрелище. Сверкая глазами, она прошептала:
— Вы убили его?
— Вставайте, — повторил я отходя.
Я открыл наружную дверь и выглянул в коридор. Там было пустынно и тихо. Я утратил представление о времени и взглянул на часы. 6.20 утра. Здание будет безлюдным еще пару часов. Очевидно, никто не услышал выстрелов в офисе Хьюинга. Я закрыл дверь и обернулся. Мисс Фордайс поднялась на ноги и оправила юбку. Ее губы беззвучно шевелились. Потом она выдавила:
— Я… я боюсь смотреть на него. Он умер, правда?
Я заметил, что до сих пор держу револьвер, и сунул его в карман пиджака.
— Нет, он не умер, но ему нужна помощь. Он получит ее, как только вы сделаете то, что я скажу.
Она пошевелила руками.
— Я… я любила его. — Ее голос звучал тускло. — Мы много лет работали вместе в этом офисе, в этих двух комнатах. Он делал вид, что нас не связывает ничего, кроме дела, но знал, что я люблю его, знал, я уверена. У него никогда не было ни близкого человека, ни жены, и он нуждался в ком-нибудь. Я знала, что он делает с деньгами мистера Бэйна, но он об этом не догадывался. Вчера, когда он сказал мне, что мистер Бэйн меняет завещание, я поняла, что все раскроется и его посадят в тюрьму. Я хотела помочь ему, чем только смогу, и так и сказала, я призналась, что люблю его, давно люблю. Он ответил, что тоже меня любит и хочет на мне жениться. Я была очень счастлива, но это могло не сбыться, если мистер Бэйн останется в живых. Я сказала, что готова ради него на все. Он не возражал…
— Где он достал пистолет? Тот, из которого вы застрелили Бэйна?
— Орвилл купил его вчера вечером после нашего разговора. Тот маленький пистолет лежал у него давно, но Орвилл сказал, что он недостаточно надежен.
— Что вы сделали с тем, другим?
— Выбросила где-то, не помню, где именно. — Она начала всхлипывать. — Пожалуйста, помогите ему.
— Обязательно. — Я кивнул на пишущую машинку. — Садитесь и пишите то, что я буду говорить.
Всхлипывания прекратились.
— С какой стати? — сказала она вызывающе.
— Он умрет, — пригрозил я. — Он истечет кровью.
Она подошла к машинке и села.
— В двух экземплярах, — сказал я.
Она машинально вставила бумагу в машинку, и я начал диктовать:
— Я, Элис Фордайс, убила Элвина Бэйна, потому что…
Это заняло всего несколько минут. После того как она подписала оба экземпляра, я взял их и сложил, оставив на бумаге кровавые следы.
— Спасибо, мисс Фордайс. Позвоните, пожалуйста, в полицию и скажите, чтобы прислали санитарную машину и врача.
Она немедленно повиновалась, говоря решительно и деловито. Когда она положила трубку, я спросил:
— После убийства вы привели в беспорядок спальню, чтобы инсценировать грабеж?
— Да, мы с Орвиллом так задумали.
— Но прежде чем вы ушли, в доме появился я?
— Да. Я увидела свет ваших фар из окна спальни. Я побежала вниз и спряталась в шкафу, пока вы звонили.
— Но второпях обронили на лестнице шарф, а перед уходом забрали его, когда я поднялся наверх?
— Правильно.
— Спасибо, мисс Фордайс. — У меня слегка кружилась голова.
— Я любила его, — сказала она мечтательно, — всегда любила. Он тоже меня любил, но по-настоящему понял это только сегодня…
— Вчера, — поправил я, подумав угрюмо, что Хьюинг, вероятно, ничем определенным своих любовных намерений не выражал, пока она ему не понадобилась. — Все уже позади, мисс Фордайс.
— Еще нет, — сказала она, — не совсем. — Она отскочила от стола и метнулась в угол, где валялся маленький пистолет. Она подняла его прежде, чем я смог ее настичь, и уже приставила к виску, когда я схватил ее за запястье. Грохнул выстрел, и с потолка, куда попала пуля, посыпалась штукатурка. В следующее мгновение я завладел пистолетом. Она яростно вырывалась. Потом присела над Хьюингом. Склонившись, она нежно гладила его лицо.
Дверь распахнулась, и меня окружили полицейские. Потом появились люди в белых халатах. Хьюинг еще дышал, и я этому порадовался, хотя, пожалуй, не стоило. Его вынесли. Мисс Фордайс тоже увели. Но шла она спокойно, подняв голову, словно мученица, идущая на эшафот. Два полисмена отвезли меня в участок. Я хотел позвонить Сэнди, но мне не дали такой возможности. Кто-то принес мне кофе, который я с благодарностью выпил. Дежурные отнеслись ко мне дружески, но осторожно. Они следовали инструкциям. Я не обижался на них.
Один коп сказал:
— Джим, на тебя страшно смотреть. Умывальник вон там. — Он указал на дверь.
Я прошел к раковине. Коп потащился следом. Собственное отражение в зеркале испугало меня. Серое лицо, темные мешки под глазами, щетина с оттенком седины. Кровавые царапины подсохли, глаза ввалились и лихорадочно блестели. Я умылся холодной водой. Это было блаженство. Коп прислонился к стене и закурил.
— Тяжелая ночка, а, Джим?
— Да, — ответил я, вытирая лицо.
— Похоже, ты разошелся вовсю, верно?
— Похоже.
Он заметил дырку у меня на рукаве.
— Тебя зацепило пулей?
— Самую малость. — Я совсем позабыл об этом.
— Хочешь, позову врача?
Я покачал головой. Мы вышли из туалета. Дежурный сержант прочитал показания Элис и мои, данные Хьюингу. Он задал несколько вопросов, а потом криво усмехнулся.
Щекотливое дело, Джим. Тебе нужен адвокат?
— Пока нет. Рокингем приедет?
— Да, я звонил ему. Решил, что он захочет этим заняться, раз вы с лейтенантом вроде дружки.
— С лейтенантом?
— Да. Его только что повысили. — Сержант раскурил потухшую сигару и опять ухмыльнулся.
— Это убийство, но я не думаю, что департамент станет лить слезы по Дэймону и его подручным. — Он покосился на меня. — Джим, я давно тебя знаю. У тебя хорошая репутация. Почему ты так разбушевался?
— Были причины.
— И одна из них — хороший гонорар?
— Я не заработал ни доллара. Тут были личные мотивы.
— Господи боже мой! — сказал сержант. — Ты спятил?
— Может быть. Как, по-твоему, может Рок устроить так, чтобы мое имя не попало в газеты?
— Нет, черт возьми!
Я вздохнул.
Вошел Рокингем. Несмотря на ранний час, он выглядел, как всегда, щеголевато. Худое ястребиное лицо гладко выбрито, а тонкие черные усики подстрижены волосок к волоску. Он зло смотрел на меня, сжав тонкие губы.