Почему-то именно теперь эта встреча была особенно неприятна Демиду, но не повернешь же обратно, не свернешь в сторону, когда тебя уже окликнули. Пришлось подойти, поздороваться.
— Послушайте, молодой человек, — любезно улыбаясь, проговорил Квитко, — не составите ли нам компанию в кафе «Элион»?
Один раз, помнится, Демид уже отказывался от подобного предложения, если откажется и на этот раз, подумают, что боится, струсил. А чего и кого ему бояться?
— Охотно.
— Вот и прекрасно. Удачно, что мы вас встретили, — Тристан Квитко стоял справа от Демида, чуть поодаль Геннадий со Званцовым. — Вы, наверное, знаете, Лариса школу окончила. Теперь она совершеннолетняя, с паспортом. Это ли не событие? Его надо отметить. Надеюсь, наши юные леди не заставят нас ждать?
И действительно, Лариса и ее подруга Клава вскоре показались на дорожке. Обе в белых платьях, сияющие, как сама юность.
Увидев Демида, Лариса нахмурилась:
— А ты почему здесь?
— Шел мимо, пригласили… Тоже хочу тебя поздравить.
— Спасибо. Ну, пойдемте. Праздновать хочется, танцевать хочется, смеяться, петь… Все теперь можно! Подумать только — школа позади!
Кафе, размещавшееся на втором этаже бытового комбината, называлось «Элион» не случайно. Его составили начальные буквы слов: энергия, лирика, изобретательность, образованность, находчивость. И в самом деле, в кафе зачастую проводились молодежные вечера, конкурсы песни, танцев, всевозможные викторины. Порядок в нем поддерживали дружинники, выпивохам и хулиганам там места не было, и кафе пользовалось доброй славой.
Они сели за столик, уютно расположившийся в углу. Столик им предложили сразу же, как только Тристан Квитко появился на пороге: по всему было видно, его здесь знали и уважали. Официантка Тоня, с которой он поздоровался, как с доброй знакомой, принесла на подносе и поставила перед каждым по бокалу золотистого, пронизанного солнечным светом вина.
— Я правильно вас поняла, Тристан Семенович?
— Правильно, Тоня, абсолютно правильно, — ответил Квитко, с удовольствием любуясь пенистым шампанским в запотевших бокалах. — Сегодня выпускной бал у наших подруг, и на столе пусть будет только шампанское! Никаких коктейлей!
— Спасибо, Стан! — сказала Лариса. — Сегодня веселый праздник, веселое вино. И хотя я вино ненавижу, иногда все-таки приятно взять в руки красивый бокал.
— Итак, друзья, — произнес Квитко, — выпьем за счастье наших подруг, за то, чтобы жизнь, которая распахивает сейчас перед ними свои двери, была красивой, веселой и солнечной, как этот божественный напиток. Пусть сбудутся их заветные мечты и желания!
Они отпили по глотку, смакуя вино, и Лариса окинула взглядом большой зал: да, сегодня и в кафе праздник, за столиками немало ее подруг, вчерашних школьниц, рядом с темными мужскими костюмами здесь и там ярко белеют нарядные платья, на столах — цветы.
Вот и Тристан выглядит празднично: темный костюм, ослепительно белая рубашка выгодно контрастирует с матовой смуглостью лица, галстук, как всегда, безукоризненный. Да, ничего не скажешь, Тристан любит и умеет одеться, эффектно выглядеть. Старается не отстать от моды, от жизни, быть всегда в центре внимания. Ну, ну, послушаем, что он еще скажет…
— Кончилась школа, кончилось детство, — продолжал Квитко, — перед вами распахнула свои двери жизнь. У кого впереди университет, у кого интересная работа. Но всегда в памяти останутся эти дни, и мне очень хотелось бы, чтобы потом всю жизнь вы вспоминали о них без привкуса горечи или разочарования в себе или в своих знаковых и друзьях.
Хорошо поставленный голос адвоката звучал мягко, задушевно и только к концу речи в нем отчетливо послышалась жесткость, и Демид насторожился. Какой намек содержали его гладкие, как галька, слова?
— Пойдем потанцуем, — сказала Лариса. — Данила, я тебя приглашаю.
— А я тебя, Клава, — сказал Геннадий.
— Пойдем, только знай: танцы — не твоя стихия. Ты интересен, когда играешь на гитаре.
За столиком остались Демид и Квитко.
— Удивительная девушка Лариса, — сказал адвокат. — Умна, красива, пластична. Посмотрите, как она танцует, чудо! Для мужчины с умом и вкусом — бесценная находка.
Квитко задержал на нем взгляд, словно вдруг открыл для себя что-то неожиданное. Они помолчали, отпили немного вина. Оркестр играл так оглушительно, будто намеревался сотрясти стены этого прочного бетонного сооружения. Под потолком медленно вращался подсвеченный яркими лампами зеркальный многогранник, и отблески от него, как игривые солнечные зайчики, весело разбегались по стенам зала.