— Ты знаешь английский? — удивленно спросил Квитко.
— Немного, — ответил Демид.
— Откровенно говоря, вечер был неинтересный, — сказал Квитко. — Петь в хоре — не мое призвание.
— Ваше призвание — дирижировать хором? — спросил Демид.
— Да, дирижировать и определять репертуар. А то что же получилось, сплошная политика… чуть-чуть замаскированная гавайскими гитарами.
— Эти ребята из Африки и из Индии, вернувшись домой, будут вспоминать об этом вечере, о том, как пели «Бандера росса». Вы об этом не подумали? — вел свое Демид.
— О, они сыты этим по горло.
— А дружба?
— Слова, слова, слова…
— Нет, не слова, — вступилась Лариса. — Мы сегодня сделали большое дело: зародили дружбу…
— Вернее, скуку.
— Потому и вечер закончился на целый час позже, нежели рассчитывали, — иронически усмехнулся Демид, — так они спешили разбежаться от скуки.
— Вы еще молоды меня учить, — сердито бросил Квитко.
— Молоды, тут ваша правда, а подумать о вечере и вам придется, Тристан Семенович. Есть опасность, что вы отстаете от жизни.
— Я? — удивился Квитко.
— Вот именно, вы, — уверенно, словно ставя точку, сказала Лариса.
К счастью, они подошли к ее дому, и девушка, улыбнувшись и тому и другому, попрощалась:
— Доброй ночи, чудесный был вечер. Помнишь, Демид, ты говорил про интеллектуальное самбо? Всего доброго! — И исчезла в подъезде.
А Демид и Квитко остались на холодном зимнем ветру.
— Зайдем ко мне, выпьем. Обмозгуем, как нам лучше выполнить заповедь Аполлона Вовгуры, — стараясь перевести разговор в другую плоскость, сказал адвокат.
— Спасибо, поздно уже. Мне завтра в первую смену.
На следующий день в университете Лариса, пробегая мимо Демида с книгами и тетрадями в руках, кинула:
— А ты говорил, что не понадобится английский язык!
Сверкнула улыбкой и уже хотела было убежать, но Демиду удалось ухватить ее за руку. И сразу же вспомнился Гидропарк, едва заметный пьянящий запах девичьей кожи и травы…
Тем временем наступили каникулы, и у Демида появилось больше времени для работы с машиной. Демид почти все вечера проводил дома. А за окном потрескивали январские морозы, и злой ветер ударял в стекло, словно любопытствуя, над чем там колдует Демид.
Хорошо чувствовать ласковое тепло, когда рядом, за окном завывает и бесится вьюга; зима чувствует свой скорый конец и злится, демонстрируя уже убывающую силу. Машина готова только наполовину, но эта половина может исполнить волю конструктора. Смонтирован пульт управления со всеми его тумблерами и лампочками. Готов к включению важнейший ряд из тридцати двух лампочек, способных указывать номера выступов на бородках ключей. Теперь нужно смонтировать на платах схемы управления, расчетные и информационные регистры, они помогут машине не только отыскать формулу записанного на пленку ключа, но и подобрать несколько схожих вариантов.
Схемы на бумаге давно готовы, теперь нужно их собрать. Тогда и посмотрим, на что будет способна его машина. Он потянулся рукой к папке с чертежами, когда вдруг в дверь позвонили, резко и требовательно.
Посмотрел на часы — десять. Открыл дверь и отступил пораженный: Лиля.
— Узнал? — В голосе вызов, подчеркнутое презрение ко всему на свете.
— Конечно, узнал. Проходи, рад видеть тебя!
Демид и вправду обрадовался, увидев свою бывшую подругу, обнял ее, поцеловал, и именно этим поцелуем смягчил, растопил злость в глазах Лили. Она прошла в комнату, села на тахту, закрыла лицо руками и, опершись на колени, заплакала.
Что делать в таких случаях, Демид не знал. Гладил ее по плечу и приговаривал: «Лилечка, успокойся, успокойся, я тебе говорю, все будет хорошо…»
Лиля перестала плакать так же неожиданно, как и начала.
— Чего ты гладишь меня, как кошку! — сказала она, уклоняясь от его руки. — Расскажи лучше, как поживаешь?
— Хорошо живу. Как же иначе?
— Вижу. Вон какую машину сделал. Открытие?
— Как тебе сказать… До меня было открыто, я повторяю сделанное, по-своему осмысливая и чему-то учась.
— Ты выучишься. Еще и свое откроешь, весь мир удивишь.
— Ну, скажешь тоже…
— Точно, я знаю, что говорю, — голос ее звучал уверенно, будто не она только что рыдала, уткнувшись в ладони. — Не женился? Не окрутила тебя твоя рыжая?