— Ты счастливый человек, Лариса, — сказал Демид, здороваясь с ней и принимая от нее пальто, — приходишь, когда тебя ждут и помощь твоя просто необходима. Видишь, благоустройством занимаюсь, стеллаж установил, будем с тобой книги разбирать.
— О, это я люблю, — Лариса взяла первую попавшуюся ей под руки книгу, раскрыла ее, лицо приобрело детское, ласковое выражение, пухлые губы тронула улыбка. — Гоголь, «Вечера на хуторе близ Диканьки»… Это не я счастливая, а ты: видишь, какими сокровищами владеешь! Я у тебя буду брать, как в библиотеке, ладно?
— Бери, пожалуйста. Прошлый год у меня был трудный, минуты свободной для чтения не мог выкроить. Но зато теперь уйма времени, так что наверстаю. Составлю себе программу…
— Ты не человек, а счетно-вычислительная машина. Таких, как ты, знаешь как современные девчата называют? Кибер! Шагу не ступишь без программы. Интересно, если тебе когда-нибудь захочется поцеловать девушку, ты тоже сначала запрограммируешь сей шаг?
— Все будет зависеть от того, какая окажется девушка. Если такая же хорошенькая, как ты, особенно с мокрым от мороза носом, то жди неожиданностей.
Лариса достала из рукава школьного платья платочек, вытерла нос. Наверное, снова дома переодеться не успела.
— А ты понемногу приучаешься говорить девушкам комплименты и превращаешься в обычного нахала. Прежде я смело шла к тебе, зная, что ты на такие штучки не способен, теперь такой уверенности у меня нет. Ты изменился к худшему.
— Не я изменился, Лариса, — улыбнулся Демид, — а ты красивой девушкой стала…
— Вот опять твои шуточки… А скажи откровенно, почему я тебе не нравлюсь? Как девушка?
— Ну, какая ты девушка? — снова рассмеялся Демид. — Ты для меня Лариска с Фабричной улицы. Но не зарекаюсь, подождем с годик, может, я ковром перед твоими ногами расстелюсь, стихи сочинять стану, конечно, с помощью машины, все, что захочешь, для тебя сделаю…
— Ничего мне от тебя не нужно. Хватит с тебя и Лильки. Ну, чего ты сидишь? Расставляй книги. Это дело тоже надо с умом делать.
— Как всякое дело. Справочники и учебники — вот на эту полку, чтобы под рукой были, а поэзию загоним наверх, до нее дело пока не дошло…
— Ты узко и односторонне воспринимаешь мир: ты прямолинеен и прагматичен, а я, например, полифонична.
— Как ты сказала? Полифонична? — переспросил, насторожившись, Демид. Слово редкое, но где-то он его уже слышал.
— Вот именно, полифонична — продолжала Лариса, как бы любуясь собой со стороны. — Для тебя книга имеет только одно назначение — давать информацию…
У Демида словно пелена с глаз спала, он даже слегка улыбнулся, но Лариса, занятая собой, этого не заметила.
— Конечно, главное назначение книги — давать информацию или вызывать эмоции, обогащать духовно человека. Все это правильно, и никто с этим не спорит, но у книг может быть и еще одна роль, о которой почему-то мало говорят: они могут быть украшением интерьера. Особенно, если корешки подобрать по цвету, как гармоничную радугу…
Ну конечно же, то же самое говорила и Лиля! Лариса почувствовала перемену в настроении Демида и оборвала себя на полуслове.
— Чему ты улыбаешься? — спросила она.
— Он как, групповые занятия проводит с вами или читает лекции индивидуально?
— Кто он?
— Разумеется, Тристан Квитко. Я уже слышал эти слова от одной знакомой, слово в слово.
— Лиля Барсук?
— Она. Имей в виду, что и у нее, и у тебя один учитель. Слова эти, если не вдумываться в их смысл, производят впечатление, а поразмысли — и на поверку окажутся откровенным мещанством. Лилю еще понять можно, она бронзовые краны в ванной поставила, книгу в руки взять не разрешает — не дай бог испачкаешь; прежде чем на стул сядешь, посмотрит, во что ты одет, не пострадает ли новая обивка. А ты? Ты же умная девчонка! Книга — часть интерьера, украшение комнаты! Как ты на это клюнула, понять невозможно! Почему-то мне казалось…
— Что тебе казалось?
— Ничего. Можешь молиться на своего «учителя». Только скажи ему, чтобы он не повторял вам одно и то же, пусть меняет пластинки, а то сам же себя в смешное положение ставит.
— Не говори, чего не знаешь, — Лариса положила книгу, взглянула на Демида, — он умный, начитанный, образованный. А как он читает стихи! Ты ему просто завидуешь. Не может быть, чтобы он кому-то, кроме меня…
— Может быть, все может быть, Лариса, — сказал Демид. — Подай-ка мне томик. Расставим книги, скажем, так, как размещаются буквы на пишущей машинке. Те, что чаще встречаются, — в центре, реже — на фланги.