Вот только теперь за её отлучкой скрывался новый косяк, причём касался он личного приказа воеводы. И сейчас, когда месть свершилась и адреналин улёгся, в мозгах у Дарьи появились проблески страха и понимания, что она снова в глубокой заднице.
Пусть зверь и повержен, но она чуть не погибла, да и без моей помощи точно бы не справилась. Но страшнее всего — она не знала, как преподнести всё это воеводе.
Если бы зверь на самом деле был так опасен для города Качканар или для рудных шахт на этой стороне, дружина бы не успокоилась, пока не отыскала его. Но Платон Игнатьевич отправил воинов по домам, оставив охоту за недобитком на другой раз и строго-настрого запретив девушке, порывавшейся вслед за зверем, преследовать его.
Дарья ослушалась приказа… И теперь понимала, что даже тело поверженного зверя не перевесит этого проступка. О чём она, сбиваясь и волнуясь, поведала мне. Орка очень стеснялась своей откровенности со мной, но было видно, что она мало с кем может поговорить вот так по душам.
А мне наконец-то стало понятно, чего она так дёргается, когда я называл её по имени. Думает наверняка, что я её сразу выдам. Да она за кого меня принимает?
— Ну, не переживай, — попробовал я успокоить её, — Дядя твой поймёт, наверняка…
— Ты не знаешь Платона Игнатьевича, — сказала она то ли с гордостью, то ли с обречённостью, — Непослушание он карает жёсткой рукой.
Она вздохнула и чуть удобнее перехватила меня. К счастью, меня сильно уже не мутило, на редкость живучее тело уже расходилось, но всё равно было неприятно.
— Дарья, а есть ещё причины, по которым ты могла бы сюда отправиться?
— Я… ну, не знаю… Стой, ты предлагаешь мне соврать⁈
— Ничего я не предлагаю. Вам воевода разрешает подзаработать на стороне?
Она извернулась, чтобы удивлённо посмотреть мне в глаза. Зрачки цвета небесной синевы были так близко… И зелёная кожа ей очень даже шла.
— Подзаработать? Мне⁈
Я усмехнулся. Ну, а чего такого-то? Но мне очень хотелось помочь девушке, но она изумлённо молчала, и пришлось опять подстегнуть её мыслишки:
— Дарья, вас всех отправили по домам. Но ты могла, например… м-м-м… поохранять мою карету, пока я со слугой таскался к гномам?
— Охранять⁈ — небесная синева раскололась удивлением, — Грецкий, ты сдурел?
— Даша, а можно не фамильярничать? — я прищурился, — Меня Борис зовут. Борис Павлович, но для тебя можно Боря, Боренька, Борюсик…
Она аж поперхнулась и закашлялась.
— Какая я тебе… Какой ты мне… Да к бабушке… Кха! Кха!
— К эльфячьей? — участливо уточнил я.
Дарья откашлялась, выдохнула, и снова упрямо уставилась вперёд, помогая меня вести. Что у неё в голове, не пойму.
Почувствовав наконец уверенность в ногах, я отстранил помощников и попробовал идти сам. Прихрамывая, задыхаясь и морщась от боли, но сам.
— А ты… м-м-м… Борис, — снова начала разговор Дарья, — Говоришь, к гномам ходил?
— Ну да, к гномам, — кивнул я, отдышавшись.
— После Всплеска ещё неделя не прошла! Какой идиот попрётся на этот берег сейчас?
Я тактично умолчал, что таких идиотов тут, если не считать моего слуги, даже двое.
— А я говорил барину, госпожа, да! Ох как я уговаривал его, матушкой заклинал! Да только вот он меня…
— Захар, — я зыркнул в его сторону, и слуга замолчал, хотя на лице его застыло оскорблённое достоинство.
А вот Дарья уже не отстала:
— А зачем к гномам? Хотел узнать, какой у тебя талант? Я слышала, Грец… Борис, да… Слышала, что ты бесталанный, — сказала она без особого такта, и пожала плечами.
Я сразу не нашёлся, что ответить. Ну, не говорить же, что пошёл выпрашивать у гномьего бога мести для моей тётушки, которая мне денег не прислала.
— Да, я слышала, что ты то к купцам, то всё пытался в дружину к нам попасть, — задумчиво добавила Дарья.
— Господин считает, что ему надо находиться ближе к яродеям, — бросив испуганный взгляд на меня, молвил Захар.
— Так ясное дело, — уверенно добавил я, не особо понимая, о чём речь, — С яродеями самое… это… близко чтоб.
«Особенно с такими, как эта орка», — подумал я, но вслух, конечно, не озвучил.
— Ага, — усмехнулась Дарья, — Вот только ты тогда сказал, чтоб никаких смотров, и чтоб тебя самое малое десятником сразу поставили. Тогда-то наш десятник Данила взашей тебя выкинул. А зачем к яродеям-то?
— Госпожа, мой господин считает, что так его собственное ядро проснётся.