— Почитай, что тридцать рублей.
Я присвистнул. Конечно, этот Эдуард всё слышал, но мне было наплевать. Не на долг, это дело святое, а на его реакцию.
Вот на что мне было точно не наплевать, так это на чашку кофе в его руках. Ох, на хре-е-ен, это же божественный запах, который дурманил и просто сводил с ума. Пить кофе поздним вечером, конечно же, моветон, но сегодня был не самый обычный день.
И, особо уже не заботясь, что подумает хозяин дома, я взял из его рук чашку с горячим напитком и, зажмурившись от удовольствия, пригубил. Боже, как прекрасно!
Дворецкий, как я его про себя прозвал, так и застыл с отвисшей челюстью. Да и мой Захар, видимо, тоже сильно удивился…
Я глотнул ещё, чувствуя, как бодрящий напиток падает в желудок, словно манна небесная, и как волны блаженства растекаются по всему телу. Вот это я понимаю настоящее волшебство.
Какие, к человечьей бабушке, гномы, орки и эльфы? Кофе с молоком!
— Охренеть, какой вкусный кофе, — не выдержал я, замычав от удовольствия.
— Эээ… — только и протянул эльф, — Да ему же цена…
— Захар, тридцать рублей отдай.
— Слушаюсь.
Кофе, хоть и был горячим, исчез в моём желудке за мгновение, и я быстро вернул опустевшую чашку в ладонь, в которой уже лежали монеты и которую дворецкий так и не опустил. Он лишь растерянно глянул на свою руку и едва успел перехватить чашку.
— Эдик, в расчёте? — спросил я.
Теперь у того даже челюсть отвисла…
— В расчёте? — только и промямлил он, — Эдик?!!
— За этот месяц будет, но попозже. Уж пару недель-то потерпит?
Тот растерянно кивнул, и я, добродушно похлопав его по плечу, прошёл мимо и потянул за собой опешившего Захара. Осталось надеяться, что я не превысил лимит на волнение вселенского эфира от удивления, и таинственные «жнецы» не ринутся тут же в этот мир.
Оставив позади хозяина, чешущего репу тростью, мы поднялись по скрипучей лестнице. Сравнивать этот клоповник мне было не с чем, но дому явно требовался ремонт.
И, пока мы шли к нашей комнате по длинному и тёмному коридору, который мне сразу не понравился, я думал…
Я не то чтобы спешил как-то избавиться от общества Дарьи Никитичны. Просто чувствовал, что моя психика с трудом выдерживает все события прошедшего дня, и мне требовалась передышка.
С моим наспех придуманным враньём я себя чуть не закопал, но если бы за самим Платоном Игнатьевичем не было какого-то косяка — а это ведь он не усмотрел за княжной, которая свалила в лес за зверем — то я бы так легко не отделался. Возможно, мой наглый экспромт, наоборот, меня и спас.
Почему ему нужно было признание? Княжна дала личную клятву, а мы вдруг нашли лазейку? Этого я не знал…
Но, чувствую, моя легенда удачно легла на характер княжны, и, скорее всего, такие проделки были вполне в её духе. Значит, она реально могла притвориться воином и подзаработать, сопровождая кого-нибудь. Просто от скуки или назло Платону Игнатьевичу…
А ещё я чувствую, что с первого же дня, как оказался в этом мире, ввязался в какую-то мутную историю. Двое головорезов, якобы подосланные моей дражайшей тётушкой, хотели меня убить. Вдобавок, кажется, я предотвратил покушение на здешнюю княжну… Ведь не просто так воевода спросил про зверя, не почувствовал ли я что-то странное?
Я сознательно не сказал про чёрный знак, который увидел на груди волка. Надо для начала выяснить, какие способности для Видящих нормальны, а потом уже втираться в доверие к Платону Игнатьевичу. А то не хотелось бы сболтнуть лишнего и закончить новую жизнь в яме, где меня похоронят вместе с секретами рода Ростовских. Хотя нет, речь же вроде шла о бароне Демиденко, который заправляет тут всем в Качканаре?
Короче, не знаю, чьи я руны вижу. Но никто не должен знать, что я их вижу.
И всё же…
И всё же я чувствовал, что мне всё это начинает нравиться. Эта зелёная задница, обладателем которой я стал, так легко притягивала неприятности, что мне даже стало завидно.
Может, я ещё не осознал всей реальности происходящего? А может, в прошлой жизни я пережил такое, что всё происходящее сейчас казалось лишь весёлым приключением?
Но я потихоньку ощущал душевный зуд, который заставлял меня уже набрасывать дальнейшие планы. Проблемы требовали немедленного… ну-у-у, почти немедленного решения.
Меня так и порывало отправиться в Пермь к тётке и выяснить отношения. Затем добраться до непутёвого бати и спросить, а какого хрена он бросил любимую жёнушку с сыном?
Кстати, а добираться-то на чём? Я уже понял, что тут есть поезда, раз есть поговорка про «вагон и тележку», но до станции тоже как-то надо ведь доехать… Значит, не так уж глуп был ранний Грецкий, если до последнего цеплялся за карету. И придётся нам её с Качканара-то возвращать, пока ушлые горожане не растащили. Тем более, княжна денег чутка подкинула, уж колесо как-нибудь приделаем.