— Чего ещё изволит дорогой гость? Я бы предложил свою лучшую комнату, и я…
— Сдрисни, ушастый, — сказал Копаня, схватив ломоть белого хлеба, тут же взял ложку и стал уплетать похлёбку, — Грецкий за всё платит.
На лице хозяина дома, конечно, повисла обида, выкрученные уши разгорелись краснотой, но он, сохраняя чопорное великодушие и кисло улыбаясь, задним ходом покинул комнату и прикрыл дверь. Не укрылось, с каким злорадством он глянул в мою сторону.
Во взгляде так и читалось: «Ну что, Грецкий, допрыгался⁈ Лучше волк, чем гному долг!» — вспомнилась мне пословица Захара.
— Захар, — задумчиво сказал я, в тишине наблюдая, как гость, причмокивая, расправляется с едой, — А ему я тоже, что ли, денег должен?
— Денег? — гном рассмеялся, аж выплюнув крошки, — Дык зачем гномам деньги, мы ж их накопаем, сколько хошь!
— Ну тогда, гость дорогой, не серчай, — я наклонился и потянулся к нему, хватая за шиворот.
Точнее, попытавшись…
Потому что дальше произошло не совсем понятно что. Вот вроде я был у диванчика, вот даже вроде я успел заметить кулак Копани… но мелькнул белёный потолок — ого, люстра-то какая, свечная! — и мой затылок встретил какое-то препятствие… А потом темнота.
Сначала я думал, что потерял сознание. Потом понял, что обычно, если в обмороке, боли-то не чувствуешь. А у меня лопатки так отбило, будто я сам добровольно в столб влетел.
Твою ж ма…
— Ах… Ох!.. — мой стон перебили чьи-то вздохи, — Сухих веток вам под Древо!
Оказалось, я уже лежу в тёмном коридоре на разбитой вконец двери. А из-под её обломков выкарабкивается Эдуард Вениаминович, который, видимо, под этой самой дверью подслушивал.
Я схватился за грудь, закашлявшись, и сам свалился с придавленного «дворецкого». Гадство! Мне хватило пары секунд на размышления, чтобы понять, что с таким противником, как этот сраный гном, никак не справиться. Да и вообще, до меня сразу как-то дошло, что этот гном очень даже неплохо выглядит посреди комнаты, и совсем никак мне не мешает…
— Визитку-то, барин, визитку совсем порвали! — где-то надо мной затрепыхался голос слуги.
— Захар, отвали, — прохрипел я.
Самое главное, у меня явно был опыт в таких делах. И если меня дальше не бьют, значит, приглашают к разговору.
Быстро собравшись с силами, я встал, отогнал надоедливого Захара, с удовольствием наступил на створку, под которой так и охал хозяин дома Древнёв, и проковылял обратно в комнату. Подвинул сломанный табурет, стоявший неподалёку, уселся, осторожно балансируя на трёх уцелевших ножках, и улыбнулся гному.
Ну что, дубль два? Горные гномы мне второй шанс давали, значит, и тут будет. Поморщившись и потерев грудь, я скривился:
— Чуть душу не выбил…
— Так от души же, — Копаня улыбнулся, будто и не было драки, и чуть погромче добавил, — А кто подслушивает, тому гномы всё припомнят!
В коридоре раздались поспешные шаги…
— На чём мы остановились? — спросил я, — Что-то про то, что я тебе должен?
Гном не ответил, всё так же улыбаясь и глядя на меня кристально чистыми глазами, и продолжил наяривать похлёбку.
— Ваше сиятельство, вы же сами взяли камешек у гномов, — жалобно поморщившись, прошептал Захар, вставший рядом, — Нельзя брать подарки у гномов. Если гному будешь должен, обдерёт тебя до…
— Ты бы помолчал, труха степная! — тут же прилетел ответ от Копани, — Понапридумывают своих поговорок, а потом удивляются, чего это их гномы не любят.
Я кивнул на Захара:
— Ты извини моего слугу, он обо мне всё печётся.
Копаня хмыкнул:
— Печётся… С чего б нельзя брать подарки? Мы, если чего дарим, так от души! А кому мы от души, тот и к нам с душой, ясное дело! Ну, а кто к нам не с душой, тому подарок впрок не пойдёт. Ведь так?
Усмехнувшись такой корявой угрозе, я кивнул, чего ж тут неясного. Потом вытащил из кармана синий гномий камушек, который чарующе качнулся на цепочке. Так вот из-за чего весь сыр-бор. Как его там?
— Иолит, красавец, — прочавкал гном, расправившись с одной тарелкой и принявшись за другую, — Мастер Зот чаровал, узнаю его работу.
— А отдать обратно я его могу? — осторожно спросил я.
— Ну, Грецкий, не-е-е… Это как-то не от души! — гном, откинувшись и чуть расстегнув ремень, погладил набитое пузо, — Ты, Борис Палыч, чай в обиде, что ли? А ли я стесняю тебя?
Я остро почувствовал, что настал момент истины. Но только что преподанный урок усвоился хорошо, да ещё вспомнился указ барона «не лезть к гномам». Я, конечно, залез к ним уже по самые по уши, но если уж сам барон, в дружине у которого такие здоровенные терминаторы, как орк Платон Игнатьевич, опасался гномов…