Ну, Копаня…
Меня выбил из ступора оглушительный треск досок на помосте и тычок Дениса мне в плечо. Они с громилой даже не заметили, что сейчас произошло, а так и смотрели на помост.
— Ой, ну красиво, да⁈ — тот захлопал в ладоши, — Лукьян, видел?
— Угу.
На арене застыла красноречивая сцена. Орк, покрасневший даже сквозь зелень кожи, врубил топор прямо в доски, проломив их… Да так и стоял, согнувшись, а эльчек, победоносно улыбаясь, остановил клинок прямо у его шеи.
Победитель был очевиден, и толпа загудела — для народа это был очень красивый бой. Хотя Платон Игнатьевич, судя по виду, был не очень доволен. Не любил воевода показушности и излишнего бахвальства мастерством.
Барон весело аплодировал, а прямо сидящую Дарью я особо не видел за тушей воеводы. Копаня Тяженич, свесив ножки с лавки, тоже артистично хлопал.
— Странный какой-то этот орк, — сказал Денис, продолжая хлопать, — Вялый, и умения никакого.
Я лишь растерянно кивнул…
В общем, на арене сегодня сражалось много народу, потому что желающих вступить в дружину было немало. И да, все знали, что это означает поход в Сибирь, к ограм на васюганские болота, но, как оказалось, это сулило и неплохую выгоду.
Кого-то интересовал только звон монет, кому-то нужно было решить проблемы с законом… Оказывается, император, который оплачивал весь этот банкет, предусмотрел и такой вариант. Прощалось многое, кроме совсем уж тяжких грехов.
Денис признался, что он шёл за третьей наградой. Как оказалось, желающие могли получить даже дворянский титул и стать «есаулом Сибирского тракта». Конечно, он был больше символический — никаких земель там за это не прилагалось, но кое-какие льготы и преференции детям подразумевались. И открывал дорогу не только на службу уже куда получше, но и к секретам великих дворянских родов.
Титул давал возможность вступить на правах младшего члена рода, и со временем достичь в волшбе и воинском искусстве большего мастерства.
Лукьяна же интересовали только деньги — богатырь мечтал о земляном наделе под Вологдой, а дворянство его вообще не интересовало. Его интересовали пчёлы, мёд и воск.
Всё это я узнал тоже от Дениса… Я слушал его вполуха, потому что сложно было и следить за боями, и вникать в проблемы новых знакомых. Но всё же новость о даруемом титуле и о секретах великих родов засела у меня в голове.
Солнце припекало уже по полуденному, но я всё равно жадно впитывал новые знания, которые высмотрел на помосте. Воинов оказалось много, разной крови и с разным оружием, от меча до булавы, но все сражались достойно. В рунах я, конечно, всё так же ничего не понимал — кто ж мне подскажет-то их значение? — но зато примерно сообразил, в чём было различие между расами.
Орки и те полукровки, которые унаследовали их волшбу, зажигали руны только на теле. В основном на руках, явно увеличивая силу мышц, но один отличился рунами на ногах, хотя бился мечом. Неожиданно сделав рывок сразу на несколько метров вперёд, он перерубил копьё другого полуорка и протаранил ему грудь коленом. Когда тот упал с помоста, ему даже понадобилась помощь целителя, до того мощный удар ногой оказался.
Помогал тот самый целитель, Аристарх Степной, который и меня вчера поставил на ноги. Его волшба, кстати, отличалась зелёным цветом, и я только сейчас над этим задумался.
Руны эльфов и полукровок, принявших в себя уже их волшбу, зажигались в воздухе, а не на теле. Расстояние было разное, кто-то мог и в двух метрах от себя воздушный вихрь создать, кто-то лишь в метре… Ясно было одно — их волшба творилась за пределами тела, и связана была с воздухом.
Денис ещё признался, что видел как-то эльфа то ли четвёртого, то ли пятого круга, и что тот мог окружить себя таким вихрем, что через него хрен пробьёшься. А другой, говорят, мог оглушить так, что все вокруг падали, зажав уши.
Я чуть было не спросил его: «То есть, руны прямо вокруг них зажигались?» — но вовремя прикусил язык.
Интереснее всего оказалось у людей, я даже не сразу в этом разобрался… Их руны, от синего цвета до серебристого, но чаще просто голубого, зажигались на оружии. И этим самым оружием люди и творили волшбу.
Денис, например, когда сражался против орка, заставил того побегать от своего меча. Орк, конечно, тоже удивил — он выставил ладонь и вдруг пыхнул из неё пламенем. Небольшим, словно у пиромана, но если бы таким залпом в лицо попало, с глазами и волосами можно было бы попрощаться.