Незнакомец на несколько секунд затих посреди помещения, потом зачем-то пошаркал ногами. Проскрипела дверь, он вышел, и в помещении стало тихо. Остались лишь я, моё сдавленное дыхание и запах затхлости.
Этот собеседник точно знал, сколько действует та дрянь, которой меня усыпили. Потому что ватное тело вдруг взорвалось искрами боли — закололо сразу все клеточки, когда онемевшие мышцы стали оживать, и у меня аж перехватило дыхание.
Спина, рёбра, нос… всё болело и стреляло. Я наконец-то двинул руками и потрогал себя… своё опухшее и измазанное в вонючей крови лицо. Больно-то как! Я поморщился, вдруг сообразив, что у меня пальцы сломаны.
Внезапно в памяти всплыл старинный анекдот: «Доктор, у меня всё болит. Тут трогаю, там трогаю, всё болит… Да у вас палец сломан!» Это вызвало у меня нервный смешок, но я тут же скривился, когда в глазах снова потемнело от боли в рёбрах.
Меня постепенно отпустило от того снотворного, которым меня усыпили. И самое странное, я не мог точно сказать, сколько приходил в себя… Может, минуту, а может, и целый час. Был у дряни ещё один побочный эффект — разговор с незнакомцем вдруг стал мне казаться всего лишь сном.
А может, это и вправду был сон?
Может, меня, раненого, притащили в княжескую избу… грязную, правда… Притащили, чтобы исцелить? Но что-то Аристарх Авдотьевич, кажется, в этот раз схалтурил.
В прошлый раз в карете он так подлатал меня, я как огурчик был, а теперь что? Наверное, после произошедшего на рынке у него работы и так невпроворот, вот я и лежу здесь, жду очереди. Там и самому барону, наверное, досталось.
Произошедшее на рынке! Ну, точно…
Осколки воспоминаний заметались в вихре, предлагая мне просмотреть всё в обратном порядке. Иолит, мутант, княжна. Бой с орком. Бой с эльфом. Денис и Лукьян, мои новые друзья…
Снова княжна. Гномы…
— Дра… — начал было я, но осёкся, вдруг вспомнив, что если произнесу имя «Дра’ам» вслух, снова отправлюсь в царство забытья.
Медленно выдохнув, чтобы не тревожить рёбра, я наконец повернул голову. Не понял… Да это ж камера! Лежу на какой-то грубо сколоченной лавке, на полу настелена солома, в углу бадья с водой, в другом отхожий тазик со сдвинутой крышкой.
Темница моя была из мощных необъятных брёвен, закрывалась на толстую дубовую дверь без единого глазка, а всё освещение давало крохотное окошко под самым потолком. Решёток там не было, да и смысла в них тоже не было — туда даже голову не просунешь. К счастью, в деревянном помещении дышалось вполне сносно… Если не считать вони от меня самого — я был измазан в крови того мутировавшего орка, и, сдаётся мне, этот смрад был как-то связан с чёрной волшбой. Ну и отхожий тазик знатно пованивал, конечно.
Я снова посмотрел на потолок, собираясь с мыслями. А я и вправду, если честно, не понял… Разве товарищ… ой, господин Грецкий не спас княжну от верной смерти? А с каких это пор у нас на Руси спасителей княжеских жизней в поруб бросают, а?
Задержав дыхание, я приготовил своё измученное тело для подвига. Надо сесть… К счастью, это мне удалось без особых усилий, хотя всё сопровождалось болью.
Я был в своей одежде, только потасканной по кровавым смотрам и соломенным подстилкам… Ни медальона матушкиного, на иолита. Гадство!
В душе заметался червячок паники, но я его безжалостно придушил. Осторожно встал и сразу же уставился на бадью в углу, полную воды. Какие тюрьмы-то в империи гуманные, воды сколько хочешь.
Пересохшее горло буквально воспламенилось жаждой, но я сжал кулаки, не давая себе сделать шаг. Боль в сломанных фалангах заставила меня выгнуться, заодно и приглушила жажду.
К счастью, не все мозги мне выбило на смотре… От бадьи к двери шёл мокрый след, значит, воду туда только-только натаскали. А солому на полу в центре просто попинали, быстренько собрав в кучку…
А кучка как раз на пути к бадье.
Я снова опустился на скрипнувшую скамью, тупо уставившись на чан с водой. У меня никак не получалось разобраться в своих подозрениях, это скорее было чувство, что я что-то забыл. Какая-то червоточинка не давала мне покоя…
Вспомнился голос незнакомца из сна, его шарканье ногами. А сон ли это был?
Снова опустив взгляд на горсть соломы в центре, я присмотрелся к неясным тёмным очертаниям, будто бы проступающим сквозь слой, и всё понял. Подстилка скрывала чёрную руну.
Это простая мысль, кстати, не вызвала у меня страха, а наконец-то успокоила. Я хотя бы осознал, что меня всё это время смущало, и чувство неопределённости ушло.
Конечно, я не знал, какой эффект у этой руны, и что должно произойти, если мне суждено через неё проползти. Но факт остаётся фактом — кто-то заготовил простейшую ловушку.