— Ты говорил с ним? — спросил тот, что в центре. Судя по тону, он был главным.
— Да, — ответил всадник слева.
— Сын отступницы проявляет какую-то силу?
— Абсолютно пустой полукровка, даром что жаловень, — слова левого сквозили презрением, — Его эльфийское нутро молчит так же, как у того мёртвого орка! — и лёгкий кивок головы в сторону оврага.
— Тогда как же он убил изменённого, братья мои по крови?
— Ему кто-то помог, — снова ответил левый, — Я не почувствовал выброс яри. Обладатель силы гораздо выше кругом, чем я.
— Кто в Качканаре может быть выше третьего круга? — влез правый.
— Воевода третьего…
— Не смеши меня, брат. Орки дальше своего носа не яродеют.
— А может, это гномы?
— Зачем гномам вмешиваться в дела Империи? Они её терпеть не могут.
От главного послышался вздох.
— Как знать, как знать… А ведь вы не узрели главного, братья мои по крови. Почему изменённый начал меняться раньше положенного?
Двое его собеседников задумчиво молчали.
— И почему сын отступницы избежал ловушки в темнице? Получается, внушение не довершилось, и всё, что ты ему сказал, брат, не осталось сном.
— Он всё равно был под действием яда, и навряд ли что-то запомнил.
Левый не стал упоминать, что бросил медальон отступницы в дерьмо. Теперь, если Грецкий совсем не идиот, он сделает выводы… На самом деле левый просто не сдержался — любая мысль о Каменской, предавшей узы чистой крови, приводила его в бешенство.
А Грецкий на самом деле идиот, как и его папаша, который надеялся спрятать от чистокровных свою жену. Так что левый сомневался, что полуорочьи мозги смогут что-то уразуметь.
— Братья, нам важны не домыслы, а факты, — напомнил главный, — Слишком много совпадений для не имеющего силы. Помните, что на горе тоже был Грецкий.
— Купец уже получил своё за то, что вмешался.
— Да, он всё испортил. Плохо иметь дело с жадными идиотами. Потерпел бы ещё, и мы завершили бы с этой пермской оркой.
— Говорят, герцогиня Жлобина всё же едет сюда. Слишком рано.
Главный усмехнулся:
— Так даже лучше. Купец убит, и барон уже подозревает герцогиню. Осталось кинуть ему ниточку, что она связана с чёрной волшбой. Не получилось с Грецким, так получится с Демиденко.
— Убьём барона?
— Мы? Нет, конечно, — главный засмеялся, — Его убьёт пермская герцогиня. С помощью чёрной волшбы, как было и в Твери, где погибли все Грецкие.
Другие двое тоже усмехнулись.
— Придерживаемся того же плана?
— Да. Потерявшая княжеский титул сумасшедшая сестра убивает всех, чтобы остаться единственной наследницей.
— А как быть с Грецким?
— Ему всё равно придётся умереть, — главный усмехнулся, — Потому что его жизнь — мучение. Эльфийская кровь, запятнанная орочью мерзостью, всегда молит о смерти. Неужели ты не слышал её мольбы, брат, когда говорил с Грецким?
Левый кивнул, а главный продолжил, чувствуя упоение своей речью:
— Его смерть будет назиданием. Потому что грех отступничества смывается не только кровью отступника, но и всех, кто ему дорог.
— А что княжна Ростовская?
— Воевода умён и бережно хранит её, — главный сплюнул от досады, — Наглый орк смеётся над нами! Она до сих пор не подозревает, что её пытаются убить, а когда нет страха, наша волшба бесполезна.
— Но метка работает. Её тянет к изменённым, и она тянется к ним. Рано или поздно Ростовская умрёт, это неизбежно, — сказал правый.
— Воля чистокровных всегда непреклонна, их кара неизбежна, — твёрдо сказал главный, — И если нам повезёт, смерть Ростовской свяжут с герцогиней. Так убьём двух зайцев.
— Двух орков, — поправил правый, усмехнувшись, — По крови они недалеко от зайцев ушли.
Все трое сплюнули, словно само слово «орк» было для них грязным.
— Надо успеть до похода в Сибирь, я бы не хотел терять там эльфов, — сказал правый, — Сибирские шаманы слишком хорошо чуют чёрную волшбу.
— Император посылает к ограм всякий сброд, и не трогает основную армию, — с досадой сказал главный, — Он оказался умнее, чем мы думали.
— Недаром он эльф, — хмыкнув, сказал левый, и другие двое кивнули. Мол, эльф, каким бы порочным он ни был, всегда достойный и хитрый противник.
— И всё же, зачем он посылает туда и княжну?
Было видно, что главный не требует ответа на этот вопрос, и все трое лишь задумчиво глянули на видимые отсюда крыши городка Качканар. Сирота рода Ростовских была очень ценной для императора Павла Алексеевича, точнее, её кровь… и при этом княжна будет сопровождать воинов в походе.