— Мда-а-а-а… — наконец, протянул он, — а ваще-то, знаешь, мать, нам как бы сюда и надо…
— В натуре? — робко переспросила Маша, — не, но ты подумай, Саша, что там написано — «Путь легкий и быстрый, но мнимый». Че это значит-то?
— А хрен его знает, — неуверенно сказал Шурик, — ну, ваще, мнимый — значит как бы несуществующий, ясно?
— Ясно, — вздохнула Маша. — Так мы что, по несуществующему пути пойдем?
— Ну! Типа того! — обрадовался отличник мехмата ЛГУ, ощущая небывалый прилив вдохновения — раз несуществующий — значит, путь как бы есть, но не существует. Просекла, мать?
— Нет… — растеряно ответила Маша, — есть, но не существует… разве такое возможно?
В ответ Вепрев только тряхнул головой, и решительно рубанул свободной рукой.
— Ладно, че там без толку гадать! Пошли, а там видно будет. Авось прорвемся!
— Ну, как скажешь, — неохотно согласилась Маша, — пошли, умник.
Вепрев схватился за ручку-дракона на двери, с хрустом повернул её и — мгновение поколебавшись — толкнул створку. Дверь отворилась, прозвучал мелодичный звон хрустального колокольчика. В тот же миг свет в зале потух. Дракон, пузанчики, барабаны, — все исчезло в кромешной мгле, и от недавнего великолепия зала осталась лишь дверь, парящая в пространстве, да парочка молодых людей, нерешительно застывших на пороге.
— Пойдем, — выдохнул Вепрев, взял Машу за руку, и они разом шагнули за порог.
Снова прозвенел колокольчик, и внезапно дверь за их стеной с треском захлопнулась. Вепрев, тревожно обернувшись, увидел на месте двери обшарпанную стенку дома, обычного дома, ничем не отличающегося от других питерских домов — та же облупившаяся краска по кирпичу, те же корявые надписи «Сашка — козел» и «Я люблю тебя, Марина, прости за триппер». Но самой двери — двери, через которую они вошли — не было. Как корова языком слизнула.
— Замуровали, демоны! — брякнула ошарашенная Машка.
Шурик потыкал пальцем место, где была дверь и мрачно произнес:
— Н-да уж… люблю тебя, Марина… Мдааа… А что там? — и быстро повернулся назад, чтобы осмотреть место, в которое они попали. Через секунду Вепрев ошалевшими глазами посмотрел на подругу и издал торжествующий вопль:
— Машка, мы дома!
Зверева повернулась вслед за приятелем, и не поверила своим глазам.
Действительно, их окружал своеобычный для Васильевского пейзаж — кучи опавших истоптанных листьев, разбросанных по всему двору, да мокрый мусор стремящийся забиться в самые укромные уголки. И дворик, этот типичный двор-колодец, запертый со всех четырех сторон мрачными стенами престарелого дома-монстра с проссатыми подъездами, облупленными панелями и разбитыми окнами, едва пропускавшими свет в серую пустоту лестничных пролётов, провонявших мочой, блевотиной и жареной мойвой. Над головами парочки раскинулось хмурое осеннее небо, с которого моросила грязь, именующаяся в Питере дождем — и этот своеобразный дождь тоже показался им манной небесной после всех приключений. Из двух арочных выходов, ведущих наружу, с воем задувал пронизывающий осенний ветер, разнося по двору листву, пакеты, и обрывки бумаги, и в его сыром запахе тоже было что-то приятное. Все вокруг было таким родным, милым — никто из них и не мог представить, что будет скучать по всему этому…
— И в самом деле, Саша, — обрадованно согласилась Маша, — только где мы? И что это за штука там висит? — Маша указала на огромное дерево, болтавшееся посреди двора на цепи. Цепь была подвешена к могучим козлам с монументальной треногой-подпоркой, а на том месте, где ранее росло несчастное дерево, чернела глубокая яма, наполовину заполненная грязной водой. Порывы осеннего ветра шелестели полуголыми ветвями и раскачивали дерево, а оно, как забытый висельник, болталось на цепи, издающей неприятный скрежет своими ржавыми звеньями. Безлюдный унылый двор казалось, отвернулся от них и сам не хотел быть свидетелем их появления.
— Щас выясним, — самоуверенно пообещал Шурик, — пошли, глянем поближе.
Молодые люди, старательно обходя глубокие лужи, приблизились к странной конструкции.
— И точно, дерево, — удивленно протянул Вепрев, — вроде бы его уже давно выдернули…
— Ага, — согласилась Машка, — и повесили… — Девица захихикала, — только отчего у него корень-то квадратный?
— Видать, так откопали, — неуверенно произнес Вепрев, дивясь на мощный корень, который и впрямь, то ли по прихоти природы, то ли стараниями людей, приобрел квадратную форму.
И тут его осенило:
— Квадратный!!! — заорал математик, подбрасывая кувшин в воздух, — усекла, Машка?
— Ну! — рассеянно ответила Зверева, и внезапно пристально посмотрела на Шурика. — Саш, а ты как ваще? — спросила она заботливым тоном, — голова не кружится?
Вепрев, что-то бормоча про себя, тряхнул головой, и совершенно спокойно, но каким-то позвякивающим голосом ответил:
— Нет, не кружится! — экс-математика передернуло, словно затвор автомата Калашникова. В голове у него вертелась какая-то блестящая мысль, которую он никак не мог поймать. — Ладно, мать, двинули, отсюда!
— Да уж, и поскорее, — согласилась Маша, и молодые люди торопливо зашагали прочь с этого пронизанного всеми ветрами двора, старательно обходя по пути лужи и наваленные там и сям кучи мусора. — «Если есть дом — рассуждал про себя Шурик, направляясь под арку к ближайшему выходу со двора, — значит, где-то должна быть вывеска с его номером и названием улицы, по которой можно определить, где конкретно мы находимся. А там до дома добраться — не вопрос». Машка же в этот момент думала совсем о другом. Она мечтала, что когда вернется домой, сразу же наберет полную ванну воды, сделает густую пену и плюхнется в нее, а потом будет долго лежать и наслаждаться. Долго-долго будет лежать…
Каждый мечтал о своем и каждый надеялся, что все, наконец-то, скоро закончится…
Но едва они выбрались из-под арки негостеприимного дворика, Вепрев тут же понял свою ошибку. Они были не в Питере. И даже не в России. Вокруг вообще ничего не было — прямо за аркой клубилась сплошная серая стена Ничто — не было видно ни лучика света, ни пролетающих осенних листьев, ничего — только серая безнадежная стена, ограничивающая двор. Вепрев, резво летевший вперед, едва удержался на краю бездны, зацепившись за остатки ворот, некогда ограждавших выход из арки, а из под его ног в бездну полетели мелкие камешки. Маша просто ахнула, стоя за спиной приятеля и глядя в ту же стену Ничто.
— Эт-т-то ч-ч-чт-т-то за хрень? — пролепетал Вепрев еле шевелящимися губами.
Машка в ответ только беспомощно пожала плечами.
— Ты куда? — воскликнула она.
Шурик, словно не слыша ее слов, прижимая к груди Бездонный Сосуд, в отчаянии метнулся на другой конец двора, и выскочил через вторую арку. Там их ожидала такая же стена серого Ничто. Одно сплошное Ничто. Для них остался только колодец двора в облезлом крупногабаритном пятиэтажном доме. И еще кучи прелых осенних листьев. И кусочек осеннего неба, аккурат по размеру пятачка двора. И слякоть, моросящая с неба. И еще плотная стена абсолютного Ничто.
Вепрева пронизала холодная дрожь. Они на острове, затерянном в пространстве и они единственные его обитатели…
— Так, давай мыслить логически, — дрогнувшим голосом начал рассуждать вслух экс-математик. — Раз сюда есть вход, значит, должен быть и выход. Логично?
— Логично, — согласилась Маша, и быстро предложила:
— Саш, а давай, зайдем в подъезд какой-нибудь. Может, тут люди живут, так мы спросим хотя бы, куда попали.
— Ну, давай, — кивнул Вепрев, и первый двинулся к ближайшему подъезду. Открыв скрипучую облезлую дверь, он шагнул в вонючий полумрак, и тут же отпрянул — вместо знакомого с детства загаженного входа в жилище, перед ним оказался длинный темный тоннель, в конце которого едва виднелась дверь, обитая ржавым железом.
Вепрев облизнул пересохшие губы, и нервно обернулся. В середине двора осенний ветер раскачивал засохший труп дерева, цепь скрежетала, а за его спиной стояла Маша, и, приподнявшись на цыпочки, испуганно заглядывала в тоннель из-за плеча приятеля. На мгновение Шурик утратил запал, но потом отмахнулся от черных мыслей.