Над дверью висела прямоугольная деревянная табличка, на которой выложенная литыми медными буквами, прибитыми ржавыми гвоздями к деревяшке, красовалась предупреждающая надпись: «Прежде чем войти сюда, подумай: нужен ли ты здесь?» а ниже приписка мелом: «вытерайти ноги».
— Это какой-то склеп, — предположил доцэнт-жывотновод, — и стиль похожий.
— А с русским тут не очень, — заметила Машка.
— Да какая разница, — отмахнулся Вепрев, — у кого еще мнения относительно этого сарая будут? Может, войдем?
— Ну, пошли, что ли, — неуверенно согласилась Маша, сделав маленький шажок в сторону дверей.
— Навегно, пгежде чем соваться туда, постучать может, ну, на всякий случай, — робко проблеял жывотновод Семенов.
— Зачем? — изумленно спросил Вепрев.
— А кто его знает, кто там внутги? Может, оно вежливых любит.
— А-а-а, ну давай! Вперед и с песней! — подхватил инициативу Вепрев, — Чего вылупился, стучи, давай, ботаник. Откажешься — по мордам словишь! — хищно заулыбался Шурик и засучил рукава.
Доцент затравленно сморщился, но пререкаться с авторитетом экс-математика не стал, и так спасибо что взяли с собой, а язык свой пообещал себе в следующий раз держать за зубами «а то мало ли чо опять вякну, не расхлебаешь потом» — подумал предусмотрительный животновод.
Молодые люди благоразумно отошли в сторонку, Шурик легким пинком под зад подбодрил животновода, и Семенов робко постучал в дверь склепа. Она тотчас с треском распахнулась, из нее высунулась мощная мохнатая лапа, схватила оторопевшего от неожиданности Семенова за грудки, с сатанинским хохотом втащила внутрь склепа, и дверь, также с оглушительным треском, захлопнулась.
— Ну, ни хрена ж себе, ситуёвина, — изумился Вепрев.
— Не везет ему капитально сегодня, — прыснула Машка, — По ходу он там был действительно очень нужен, раз его с такими распростертыми объятиями встретили.
— Ага, популярности ему не занимать, — согласился Шурик, — как же — первопроходец по пищеводу Помойи, селебрити блин!
Молодые люди радостно заржали, потешаясь над беднягой Семеновым.
Через пару минут, вдоволь навеселившись, Вепрев вытер слезы, выступившие от смеха, и предложил Маше:
— Ну, что, пойдем?
Машка мигом прекратила смеяться и недоверчиво покосилась на дверь.
— Ладно, только без стука, хорошо? — осторожно предложила девица.
— Ага, — кивнул головой Вепрев, и, медленно приоткрыв массивную дверь склепа, сунул голову в щель и огляделся. Увиденное его настолько поразило, что он едва удержался от смеха. Прямо перед ним на огромном унитазе с сидела пятиметровая бронзовая статуя лохматого мужика с круглой мордой, увенчанной кривыми рогами, и одетого лишь в набедренную повязку из какой-то пятнистой грязной шкуры. За спиной бронзового гиганта просматривался обширный круглый зал с высоченным сводчатым потолком, в центре которого торчала толстая труба, уходящая в сливной бачок унитаза.
Грязные полы некогда были выложены темно-серым камнем, ныне местами раздробленным в крошку, будто по нему скакало стадо бешеных коров. Но что самое омерзительное — на стенках зала густо висели наколотые стальными спицами тушки то ли людей, то ли животных, похожих на животрепетные души в зале Опохмела. В помещении явно чувствовался запах гнилья и сырости.
Внезапно бронзовый мужик ожил, наклонился и попытался схватить математика за грудки своей огромной как лапа медведя, ручищей. Однако Вепрев, уже поднаторевший иметь дело с ожившими статуями, не раздумывая, с размаху треснул мужика по рогам Бездонным Сосудом. Удар получился скользящим и не слишком сильным, но часть Жидкого Времени случайно пролилась на лохматого гиганта. Мужик тут же забронзовел обратно и статуя с грохотом повалилась на каменный пол. Спустя мгновение бронза покрылась слоем окисла, который начал бурно нарастать и отслаиваться от быстро разрушающейся статуи, так что через минуту от нее осталась только кучка окисла на полу.
— Нас на понты не возьмешь, — победно воскликнул Шурик, и, сверкнув гордым взглядом в сторону Машки, пригласил, — Заходи, мать. Видела как я его?! Одной левой!
— Ага, если точнее — правой. А он чо — растворился что ли? — поинтересовалась Зверева, заходя в зал.
Вепрев почесал затылок и с умным видом изрек:
— Думаю, в результате попадания на этого урода Жидкого Времени из сосуда, произошел процесс быстрого старения, медь, из которой он был сделан, окислилась и разрушилась, будто стоял он тут миллионы лет, — попытался доходчиво объяснить Шурик, — Мощная же штука эта, Время! Да если б в нашем мире иметь хоть пару таких сосудов, можно таких дел наворотить….
— Может быть и так, — тут же заскучала Зверева. Почему-то всегда, когда Шурик начинал что-то объяснять, ей становилось немного скучно и тоскливо. В центре внимания, считала Машка, должна быть, безусловно, она, и ей приходилось ревностно защищать свою позицию пупа земли, по крайней мере, в их с Вепревым отношениях.
— А где Семенов? — поинтересовалась Маша, озираясь по сторонам.
— Да черт его знает, — развел руками Вепрев, — может, надо внизу посмотреть, что там в этой дыре.
Шурик и Маша подошли к дыре и заглянули вниз. Перед ними торчали крутые ступени, убегающие в неведомые глубины. Узкий проход освещали глиняные коптилки, установленные кое-где в небольших нишах.
— Видать нам сюда, — протянул Вепрев.
— Ну да, — согласилась его спутница, — больше-то особо некуда.
— Уверена? — Экс-математик ещё раз окинул взглядом зал.
— Лично я, — с издевкой высказалась девушка, одёргивая свою мини-юбку, — других дверей, лестниц, люков и тому подобного здесь не вижу. Разве только в унитаз нырнуть! — Маша указала пальчиком на гигантский, размером с гараж, бронзовый унитаз в центре зала.
— Не умничай, — огрызнулся Шурик, — я просто спросил. Идём! — И математик смело зашагал вниз. Сзади цокали Машкины каблучки, а сама она крепко держалась за плечо своего кавалера, боясь сверзиться в неведомые глубины.
Спуск оказался непривычно коротким, и уже минут через десять парочка оказалась внизу лестницы перед капитальной ржавой дверью, которая была слегка приоткрыта, словно приглашая войти. Шурик осторожно, чтобы не заскрипела, распахнул ее чуточку пошире и молодые люди, затаив дыхание, вошли в помещение. Тотчас же дверь за ними с громким стуком захлопнулась.
Взору парочки предстал огромная пещера, грубо вырубленная в черном граните. В некоторых местах на стенах имелись небольшие выступы, к которым были кое-как прилеплены кривые сальные свечи, обеспечивающие тусклое и зловещее освещение зала. В некоторых местах парафин потек длинными грязно-белыми полосами по стенам. Потолок был полукруглым, местами потрескавшимся от времени, а из его центра уныло свешивалась ржавая люстра с давно потухшими старыми свечками.
— А вон Семенов, смотри, Саша! — сказала Машка, дергая Шурика за рукав. Вепрев посмотрел в центр зала и действительно, перед огромным обеденным столом, смотря себе под ноги, словно нашкодивший ребенок, робко переминался с ноги на ногу доцэнт-жывотновод Семенов. Потрескавшееся пенсне на опухшей от побоев Ассенизаторов роже смотрелись настолько забавно, что Машка прыснула в кулачек. Казалось, злосчастный животновод, постоянно притягивающий неприятности к своей жалкой шкуре, сейчас опять ждет вынесение приговора, который вот-вот должны были огласить два полупьяных мужика, сидящих за столом.
Один из них сидящий слева от Вепрева, был блаженно улыбающийся старикашка с седой бородой. Внимательно присмотревшись, Вепрев узнал в нем того долбанутого Папика, который отправил его сопровождать своего патлатого отпрыска в путешествии по Питеру. А вот второй, что сидел справа, был действительно кошмарной тварью: казалось, весь он был слеплен из тончайшего белого порошка, и его формы непрерывно перетекали одна в другую, словно белый порошок, составляющий его тело, пересыпался внутри невидимой оболочки. На месте глаз в голове чудовища красовались две черные дыры, из которых торчали кроваво-красные камни с черными вертикальными штрихами зрачков. Рот чудища непрерывно съезжал то вправо, то влево, а нос оказывался то на лбу, то на подбородке. Ослиные уши этой твари, увенчанные кисточками, непрерывно шевелились, а на лбу гордо торчала пара острых козлиных рогов. Эта тварь как-то сразу не понравилась Вепреву — тянуло от нее чем-то неприятным, опасным, как от скорпиона.