Молча прошагав короткий тоннель до Граммофона, путники вновь очутились в знакомом зале. Там немного постояли, осматриваясь, после чего старикашка предложил:
— Ну, впрягайтесь, молодежь! Крутите назад, против часовой, пока не скажу.
Шурик, Машка и парочка животрупов заняли места в вороте и принялись налегать на ручки. Немедленно картинки на стенах с шуршанием поползли назад, демонстрируя все те же пустынные места с редкими кустиками и уродами. Работа, впрочем, длилась недолго — уже на четвертом обороте старикашка махнул рукой и громко крикнул:
— Стоп машина!
Все мигом прекратили крутить ворот и уставились на экран в центре ворот. Там торчало мутное изображение портала, сильно смахивающее на узкое игольное ушко. Рядом стояла парочка стражей в железных шапках и с лошадиными мордами. В руках эти лошары держали огромные бердыши.
— Ну, пошли! — предложил старикашка, — кстати, заодно и пожрать добудем!
Коллектив дружно потянулся вслед за старикашкой к вратам, и уже без опасений все прошли сквозь картинку. Перед ними открылся отстойный пейзаж — голая земля с чахлыми кустиками, среди которых паслись двугорбые верблюды, да какой-то круглый шалман, на котором красовалась кривая вывеска с надписью «Ара, захады, да!». Неподалеку справа высилась высокая и узкая арка портала, и в самом деле похожая на огромное игольное ушко, возле которого уныло переминалась с ноги на ногу парочка мужиков с лошадиными мордами и бердышами в руках.
— Щас зайдем к Ахмету, жратвы и бухла закупим, — сообщил старикашка, и во главе коллектива зашагал к шалману. По хозяйски распахнув дверь, Бусыгин вошел внутрь и уверенно подошел к длинному прилавку, заваленному разнообразной снедью, за которым высились полки с водкой и пивом. Посреди прилавка стоял восточный человек в папахе, вероятно, это и был сам Ахмет.
— Зидиравствуй, дарагой, захади, гостем будишь, — забухтел восточный человек, — у меня все есть! — с гордостью сообщил он, указывая на прилавок, — ну, вот все, чито хочишь, мамой килянусь! А тибе чито нужна, дарагой?
— Ну, как что? — недоуменно пожал плечами старикашка, — Водки! Ну, и зажрать чем!
— Айн момент! — мигом отозвался Ахмет, и на прилавке перед компанией вмиг выстроилась батарея поллитровок с водкой и горка банок с бычками в томате.
— Вот, плис! — радушно сообщил Ахмет, — чем пилатить будишь, дарагой?
— Фьючерсами! — сообщил Бусыгин, — щас в рай заедем, вынесу тебе пару доз амброзии.
— Вах, дарагой, — запричитал Ахмет, — да кто же тибя типерь в рай-то пустит? Ты же там так засвэтился, чито висе гурии понэсли! Неэкому, панымаишь, гироев абслуживать!
— Не робей, Ахметушка, прорвемся, — уверенно заявил гениальный инженер Бусыгин, — кстати, там, снаружи, чьи верблюды пасутся?
— Э! — пренебрежительно махнул рукой Ахмет, — дикие они. Можишь сибе забрать!
— Это хорошо, — ответил дедуля, складывая принесенный товар в мешок, неведомо как оказавшейся в его кармане. — Жди меня и я вернусь! Только о-о-чень жди! Пошли, молодые люди.
И компания вышла из шалмана, волоча за собой позвякивающий мешок с водкой. Не останавливаясь, старикашка пошел прямо к пасущимся верблюдам и, схватив на уши парочку скотинок поздоровее, заставил их опуститься на колени.
— Залезай, братва! — гаркнул он сотоварищам, — поехали в рай!
— Какой еще рай? — тупо спросил Вепрев.
— В тот самый, — ответил старикашка, — залезайте! А мешок здесь оставьте, не украдут.
Путники кое-как вскарабкались на верблюдов, и по команде старикашки двинулись к порталу, охраняемому парочкой лошар. Едва они приблизились к ним, как оба молодчика наставили бердыши и гаркнули:
— Стой, кто такие?
— Доставка! — солидно ответил старикашка, — отвалите, урроды!
«Уроды» послушно отошли в сторонку, только один из них ехидно спросил:
— И как ты пройти думаешь, Бусыгин?
— Помолчи! — отрезал старикашка, — Ибо сказано Пророком: легче верблюду пройти игольное ушко, чем грешнику. Вот я и въеду на верблюде! Цоб-цобе! Пщщёл!
И старикашка, а вслед за ним и второй верблюд с подельниками, подъехали к узкому порталу, и свободно проникли сквозь него.
— Учись, молодёжь! — проскрипел Бусыгин, — наглость — второе счастье! Мы в Раю!
Вокруг, действительно, был совсем иной пейзаж, нежели по ту сторону портала: кругом плотно стояли ларьки с самыми разнообразными вывесками, предлагавшими любой раскумар — анашу, мета, крек, кокаин, герыч, крокодил и другие неслыханные гадости. Отовсюду доносилась загробная музыка, нудная, как зубная боль. Вдали, скрытое туманной дымкой, возвышалось колоссальное строение со шпилем.
Однако Бусыгин, не обращая внимания на обстановку, сразу завернул направо и подъехал к небольшому магазинчику с надписью «7/24 Амброзия» на аккуратной вывеске. Здесь он что-то сказал на ухо верблюду, и тот покорно опустился на колени.
Бусыгин слез с шеи дромадера и крикнул Вепреву, сидевшему с Машкой и на втором верблюде:
— Слезайте пока! — и, обращаясь к Вепреву, наставил его: — Скажи ему в ухо «Напол!» — враз опустится.
Шурик так и поступил и вместе с Машкой слез с верблюда.
— Ээээ…, Сеггрей Владимигович, — проскрежетал Семенов, — неужели этот базаг называется гаем? Сомнительно!
— Э! Не сцы, паря, — ответил Бусыгин, испытывавший к инженеру чувство глубокого уважения за пенную клизму, — тут все есть, тока походить надо!
И старикашка уверенным шагом направился к лавке, пинком ноги открыл хлипкую дверь и зашел внутрь. Попутчики неохотно последовали за Бусыгиным, ожидая очередной подвох. Однако внутри оказалось довольно приличное место — небольшое помещение, заваленное какими-то мешками, а впереди торчал прилавок, за которым восседала злобная с виду тетка климактерического возраста с волосами, выкрашенными в фиолетовый цвет.
— Привет, Сысоевна — бросил тетке Бусыгин, — амброзии мне!
— А чем платить будешь? — спросила тетка, не трогаясь с места.
— Верблюдами! — Ответил старикашка, — выйди, глянь!
Тетка неохотно подняла свой необъятный зад и, переваливаясь словно утка, вышла на улицу. Увидев пару Бусыгинских верблюдов, она повернулась к старикашке и спросила:
— Обоих отдаешь?
— Ага, бери, — легко согласился старикашка.
— Две дозы, — твердо сказала тетка.
— Три, — обозначил контрпозицию дедок.
— Ладно, хуй с тобой, бери три, — махнула рукой тетка и, вынув из кармашка три маленьких пакетика, вручила их Бусыгину. Тот торопливо схватил их и сунул в свой бездонный карман.
Тетка пошла было к верблюдам, но вдруг, словно что-то вспомнив, обернулась к компании и сказала, указывая пальцем на Вепрева:
— А вот тебя, парниша, в розыск объявили. За оскорбление Богова Сына. — Тетка задрала толстый, как сосиска, палец, — учти! Да вон, уже скачут, чай, за тобой! — тетка указала пальцем на столб пыли, приближающийся к ним.
Все с тревогой уставились на пылевой вихрь, и через несколько минут стало возможно разглядеть, что в плотном столбе торнадо скачет на своих черных хвостах рота уже подзабытых ассенизаторов. Посреди их строя верхом на здоровенном крысоиде скакал вконец обдолбанный Патлатый, держа скотинку за уши и светясь улыбкой идиота. Увидев это, климактерическая тетка, схватив верблюдов за уши, мигом удрала вместе с ними во дворик за своей лавкой.
— Шурик, и че делать-то будем? — встревоженно спросила Маша, — может, бежим отсюда?
— Э! Не сцы, мать мы этого утырка однова дыхнуть через колено кинем! — самоуверенно заявил Вепрев, и пошел навстречу надвигающейся кавалерии. Ассенизаторы же, подскакав к группе путников, застыли столбами на своих черных хвостах, как будто чего-то ожидая, только Патлатый начал истерически хохотать, указывая пальцем на Бусыгина.
— Бусыжка-мартышка, где твоя сберкнижка? — заблажил Патлатый дурным голосом, — Хахахахахахаха — залился он гомерическим хохотом вконец обдолбанного наркомана. — Что, все пропил?