Лунное копье воткнулось в землю наконечником и оставалось в вертикальном положении, Каин удовлетворенно отметил, что противники собрались в черте города и не пытаются сбежать, видимо наткнувшись на ловушки близнецов Бланденхайт. Копье тем временем стало копировать себя, копии начинались в наконечнике и постепенно опускались горизонтально вниз по всем направлениям. Мимолетом в мыслях возникла догадка. Теперь уже сотни копий разлетались по улицам, втыкаясь в осколки домов, крыши, колонны, статуи и фонтаны. Весь Архион наполнился ими, как после пулеметной очереди. Страж Ночи облизнулся, произнеся:
— Коронное блюдо подано….
— Цепи Разрушения….
— Да, Джулли. Каждое копье несет в себе частичку меня и тебя. От тебя часть Дождя покаяния Смерти, а от меня Цепи Разрушения. Простимся же с Великой столицей Империи человечества….
Я подавила большую часть животной сущности, оставив только крылья, и спустив мальчика к себе на ноги, поэтому он встал мне на ботинки, крепко ухватившись за талию. Каин поспешил также трансформироваться, и выяснилось, что половина нашей одежды была уничтожена и разорвана, поэтому Страж Ночи оказался по пояс голым. Мое же тело закрывали длинные и густые волосы. Рафаэль обнял меня, и украдкой смотрел вниз, в бездну…. Каждая следующая, сгенерированная подряд Цепь Разрушения, становиться сильнее. Взрывы такой разрушительной мощи не оставляли ничего живого, расщепляя все до мельчайших частиц…. Ничего. Рафаэль смотрел на пустоту с облегчением и умиротворением, город, так долго мучавший его семью и самого юного наследника, стерт и не существует более. Ударная волна подняла облако пыли, доставшее практически до нас, но спустя минут десять с севера подул мощный, холодный ветер, легко уносивший запыленный воздух с поля битвы, подарок Алексиса. На месте величественного Архиона с пышными дворцами, мощеными площадями, фонтанами, парками и скверами, сейчас образовалось несколько сот глубоких воронок разного диаметра. На дне самой большой дыры лежали мой пистолет и меч Стража, воткнутый в землю, заклинание закончилось. Все кончено, война против мира окончилась нашим предательством. Остался только Фрай…. Хватит ли его благоразумия, чтобы не нападать на Аутгрейв? Хотя положение у него шаткое, все жители, сейчас опечаленные предательством Маршала и Свиты, вышедшие из под контроля Министерств и Совета, брошенные своим Императором, обратятся к последней надежде — Фраю, как последнему члену семьи Эренгер.
— Рафаэль, ты в порядке?
Мы прибыли в Аутгрейв к полудню. Алексис остался довольным произведенной работой и дал нам возможность немного отдохнуть. Вторая башня оборудована под жилые помещения. Но жилыми их назвать язык не поворачивается. Осталось всего тридцать дней, причем нам предстояла напряженная подготовка к ритуалу, и вообщем мебели и мест для отдыха вообще-то нам не предусматривалось. Алексис в принципе не был поклонником заседалищ и сборищ, поэтому, в четвертой башне каждому отводилась маленькая комнатушка с кроватью и огромным комодом для вещей. Наверху под куполом, правда организована вещь весьма излишне комфортная — ванная с большим бассейном и горячим источником, с даром Алексиса, это было возможно. Это маленький дар, если кому-то из нас захочется расслабиться.
Мы сидели в теплом источнике, вода действительно согревает. Рафаэль опустил голову, и было заметно, что он приходил в себя. Ситуация с Фраем его немного поколебала, братские чувства живы, даже если сделать вид, что их не существует. Мне — медиуму, просто исключить чувства из уравнения, ему пока еще нет. Даже если его душа в шаге от пропасти….
— Нет, и ты знаешь…. От тебя ничего нельзя скрыть.
— Тебя раздражает только это? — он зыкнул на меня, со злости.
— Нет, скорее…. От тебя не скроешь, но ты скроешь, и скрываешь, если тебе нужно. Ладно, не важно…. Нет уже ничего важного, кроме ритуала.
Обнимая его руками, я не позволяла ему склониться к воде. Не то, чтобы я обнаруживала в нем склонности к суициду, просто он устал и мог упасть в обморок, а ему еще было необходимо кормить меня, а мне нахлебников вроде Каина и Алексиса.
— Скажи мне, что тебя так тревожит? Чем ближе мы к концу, тем ты становишься более печальным? — я провела пальцами полоску от подбородка до шеи на его мягкой коже и развернула лицо своего возлюбленного к себе. Розовый румянец на щеках и мгновенный стук сердца выдавал еще прежнего Рафаэля. Его аметистовые глаза смотрели на меня с той же влюбленностью, но….