Владислав Ходасевич – рождение из тления
(О стихотворении «Путем зерна»)
Путем зерна
23 декабря 1917
Для многих читателей Ходасевич впервые открылся как большой поэт с этого стихотворения и названной по этому стихотворению книги 1920 года.
Выстроено оно предельно четко и ясно. В первых шести строках дана конкретная картинка с проекцией вглубь времени («Отец его и дед по тем же шли путям») и пространства («…в землю черную оно упасть должно. // И там…»). В седьмой-восьмой строках пути зерна уподобляется жизненный путь лирического героя (и – ненавязчиво – любого человека). В девятой-десятой – путь России и ее народа, а финальное двустишие (одиннадцатая – двенадцатая строки) представляет собой с математической точностью сформулированное обобщение, вывод из стихотворения: «Всему живущему идти путем зерна», то есть – и самомý зерну (малое), и душе человека (укрупнение), и всей стране (еще большее укрупнение).
Важный и легко считываемый смысловой заряд заложен в датировке стихотворения, прямо коррелирующей с его десятой строкой («Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год»). Стихотворением «Путем зерна» Ходасевич вносит свою лепту в непрекращавшиеся, по крайней мере, с февраля – марта 1917 года и обострившиеся с октября – ноября 1917 года споры о том, погубили или нет Россию два переворота – февральский и октябрьский? Умерла ли Россия? По Ходасевичу – да, умерла, но лишь для того, чтобы возродиться.
Внятным для современников был и главный подтекст стихотворения «Путем зерна» (многократно отмеченный критиками и исследователями) – двенадцатый стих двадцать четвертой главы Евангелия от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода».
Именно с этим подтекстом, возможно, связано скупое, в две краски, цветовое решение стихотворения («Сверкает золотом в его руке зерно, // Но в землю черную оно упасть должно»), ведь золотой и черный – это два доминирующих цвета на древнерусских иконах, как это было принято думать на исходе синодального периода, до реставрации древних подлинников. Потому что в действительности черный цвет при написании древнерусских икон практически никогда не использовался. Он появился лишь в XVI веке и активно употреблялся в последующую эпоху, особенно в дешевом ремесленном производстве икон.
Стоит также обратить внимание на соотношение в стихотворении двух типов движения.
Первый тип – движение горизонтальное: «сеятель» движется «по ровным бороздам», «червь слепой» движется под землей. Для изображения этого типа движения поэт пользуется однокоренными словами – «проходит» и «ход».
Второй тип – это движение вертикальное: «зерно» сначала падает в землю вниз, а потом прорастает из земли вверх. «Душа», «сойдя во мрак», затем оживает (в визуальной традиции поднимается из мрака в свет).
Но как же тогда быть с обобщающей строкой «Всему живущему идти путем зерна», то есть – «сеятелю» и «червю» предстоит «идти путем зерна» тоже? Как представляется, в своем стихотворении поэт имеет в виду четыре неизбежных этапа существования «всего живущего»: (1) земной путь до смерти (горизонтальное движение); затем – (2) неизбежное умирание и сход «во мрак», в землю (вертикальное движение); затем – (3) усвоение и и переработка «мраком» и землей, а в итоге – (4) воскресение из мрака (вертикальное движение). Причем горизонтальное движение может перетечь в вертикальное только через смерть и тление.
Отметим в заключение, что слово «тление» (и однокоренные с ним слова), отсутствующее и только подразумеваемое в стихотворении «Путем зерна», встречается сразу в нескольких программных стихотворениях Ходасевича, в частности – в финальной строфе его поэтического манифеста «Не матерью, но тульскою крестьянкой…». Здесь съеденный червями (опять червями!) кусок плоти (сердце) сопоставляется с бессмертной душой (главной эмблемой которой сердце и является), то есть нетленное вновь оказывается в тесной связи с тленным: