- Ох ты ж, - Хастред даже глаза выпучил. - Какой дефектив. Я-то думаю, что если б Чумп нашел там что-то, что меня касалось, он бы и сам рассказал.
- А я не думаю. Он и так сделал все, чтоб тебя извлечь из этого болота с минимальным ущербом, как другу бы и стоило. А что до ужасных тайн, запретных знаний и академических интересов — далеко не каждый чешет своим помелом обо всем, что в глаза и уши попало, иным хватает ума их запирать поглубже и без надобности не вытаскивать.
- А сама объяснить не можешь?
- Сама не могу. Не имею ни права, ни возможности, ни желания.
Хастред снова кивнул, признавая закрытие очередного вопроса.
- Привлекло мое внимание еще упоминание отпрысков...
Тайанне усмехнулась с гадливой жалостью.
- Я ж вроде понятно объяснила — полуэльфы в эльфийское общество не вхожи. А процесс деторождения у нас весьма деликатный и трудный, я не смогу, как та кобыла, - эльфийка с избыточной энергией кивнула в сторону двери, в которую недавно вышла Эрвина, - Рожать на скаку, не сбиваясь с галопа. У нас каждый ребенок — событие, отказаться от него матери — дело неслыханное, а значит, мне пришлось бы распрощаться со всем, что было нажито, чтобы ютиться, как мы с тобой катались, по каким-то задворкам мира. А когда ты убьешься насмерть, остаться вовсе матерью-одиночкой, которую ни на каком конце мира не приветят. Нет уж, извини, не было никакого варианта с отпрысками. Когда соберусь, это будет умный план, а не ухарская выходка.
- А вот с самого начала это озвучить нельзя было?
- А нельзя ли было с самого начала озвучить, что ты всю дорогу будешь пить и драться, как не в себя?
Хастред воздел руку, выставил указательный палец и упер его себе в скулу.
- А по лицу непонятно было?
Тайанне порывисто поднялась и провела руками по бокам, очертив свою инфантильно-дистрофичную фигуру.
- А по фигуре непонятно было мое отношение к деторождению?
Хастред задрал руки, признавая поражение. В целом, сам бы мог все эти очевидные истины вычленить и определить, если бы не был поначалу погружен в наивное убеждение, что их-то отношения особенные и никаким правилам не подчинены, а потом... а потом уже и поздно было, когда жидкий клей страсти начал застывать в несокрушимый цемент привычки.
- Все, наговорились? - осведомилась Тайанне сердито. Кажется, у нее внутри тоже лопались какие-то тонкие струнки, по крайней мере Хастред опытно отметил в голосе еле заметные подрагивания.
- Мне б еще понять хотелось, что за невозможный, как говорит Эрвина, жиотаж вокруг моей скромной персоны поднялся. Хотя каждый случай сам по себе объясним, чудится мне, что здесь не обошлось без опытного дирижера.
Тайанне протяжно вздохнула и отвела глаза.
- Вот представь, была бы у нас дочка.
Хастред с готовностью кивнул. Ему и представлять с начала до конца было не надо, достаточно покопаться в памяти. Там, если что, пылилось немало уже проработанных раскладов на любой вариант.
- И осквернил бы ее какой-нибудь помоечный крысолюд.
- Ни слова больше, - гоблин отвесил понимающий кивок. - Так и думал, что с тестем у меня отношения не сложатся.
- А все преступления, что в городской черте, на тебя вешаются по моей указке по двум причинам, - продолжила Тайанне, игнорируя призыв перестать тратить слова. - Во-первых, пока ты считаешься находящимся в Копошилке, тебя ищет наша местная городская стража, а не Ликвидаторы, которых папа держит наготове. Во-вторых же... ну, скажем так, девушке нужны друзья, особенно если она рассчитывает сделать карьеру, и нет лучших друзей, чем те, кто тебе обязан. А тебе, собственно, должно быть все равно. И наверняка было все равно, пока ты зачем-то опять сюда не приперся.
Хастред независимо задрал голову.
- Живу я тут, помнишь?
- Теперь тут я живу, - отрезала эльфийка словно бритвой. - И живу получше, чем ты когда-нибудь будешь. Так что прими от жизни то, что само в руки валится — уноси ноги и постарайся не сильно высовываться, тогда потихоньку папа запал потеряет и, глядишь, впрямь доживешь до старости.
- Очень мило, конечно, - книжник отодвинул пустую кружку и притянул к себе полную. - Но могу я попросить одолжение по старой памяти? Закругляйся с этими историями, а если уж охота меня приплетать, то приплетай так, чтоб я собой гордился. Проститутку, значит, избил, а жлоба не тронул?
- Я ж их не совершаю, - огрызнулась Тайанне. - А то б мне вовсе покоя не было. Только изворачиваюсь так, чтоб очередной обгадившийся толстосум ощущал себя в долгу. И уж извини, не я это придумала — никто так не подходит на роль преступника, как буйный и явно ненормальный гоблин.