— Скажите лучше, зачем пожаловали? Или просто доброго пути пожелать пришли? — Тайка поплотнее натянула шапку на уши: скандальные деды, казалось, весь воздух проморозили своими сварами.
— Я принёс тебе ключи от врат зимы! — выдали старики хором.
Они злобно зыркнули друг на друга, скрипнули зубами, но говорить хором не перестали:
— Без ключей не открыть врата, не выманить Зимушку-матушку.
Оба покопались в карманах и протянули Тайке одинаковые серебряные ключи на цепочке, а потом указали в противоположные стороны:
— Тебе туда! Я могу проводить.
— Бр-р, — Тайка помотала головой. — Совсем вы меня заморочили…
— Не одну тебя, хозяюшка, — пробасил из-под шарфа Никифор. — Может, того, ну их, а? Сами дойдём, чай, не маленькие!
— Дойдут они, как же! — хохотнул дед в синей шубе. — А даже если и повезёт дойти, без ключа врата всё равно не откроются. Только зря сапоги истопчете.
— И ежели неверный ключ выберешь да не те врата откроешь — быть беде неминучей, — второй старик свёл брови к переносице и одновременно выпучил глаза — выглядело жутковато...
— К-какой б-беде? — пискнул Пушок, прячась обратно под Тайкину шубку.
— Не-ми-ну-чей. Чего непонятного? Не Зимушка-красавица выйдет в мир, а Марена Моревна, — дед в красной шубе утёр усы, и с них со звоном посыпались сосульки. — В общем, выбирай, девица, ключик. Да смотри не ошибись!
Тайка глянула на одного старика, на другого... Ну и как выбирать прикажете, если они только цветом шубы и отличаются? Кто из них Студенец, а кто Карачун — непонятно, а полагаться на одну лишь удачу в таких вещах Тайка не привыкла.
Пушок снова завозился и, ткнувшись усами прямо ей в ухо, зашептал:
— Тая, можно я выберу?
— Ты что-то придумал?
— Ага!
По правде говоря, не все идеи коловерши бывали удачными, но своих у Тайки всё равно не было. Немного подумав, она решилась:
— Ладно, действуй.
Пушок выбрался на её плечо, встряхнулся и прочистил горло:
— По высочайшему велению ведьмы-хранительницы Дивнозёрья я, её первый советник и лучший из коловерш, имею честь доложить, что уполномочен сделать выбор за мою повелительницу, ибо нюх мой острее пёсьего и потому способен я по одному лишь запаху отличить правду от лжи!
— Что он несёт, хозяюшка? — Никифор дёрнул Тайку за рукав, но та приложила палец к губам:
— Тише, не спугни.
Старики переглянулись, Пушок же вдохновенно сочинял дальше:
— Горе лжецу, ибо пахнет он преотвратно и потому сразу же изобличён будет. А сила моя такова, что вонь его гнусных слов навеки при нём и останется — будет смердеть до конца дней своих!
Он перепорхнул на плечо деду в алой шубе и, прищурив один глаз, грозно спросил:
— Как твоё имя? Уж не Карачун ли ты? — а потом шумно втянул носом воздух.
— Сгинь, сгинь, уйди! — старик завертелся, размахивая посохом.
Коловерша шлёпнулся на землю, едва увернулся от дедова сапога и в один прыжок оказался опять у Тайки на ручках.
— Тая, он жулик!
Дед злобно зыркнул на них и замахнулся посохом, но его руку перехватил второй старик:
— Шёл бы ты, братец, восвояси. Раскусил тебя этот лучший из коловерш. Знать, не зря ему сей громкий титул дарован был!
Карачун съёжился и отступил, лицо его исказила злоба:
— Я это вам ещё припомню! — рявкнул он, стукнув посохом оземь.
Тут откуда ни возьмись налетел вихрь, и вредный старик исчез: только кучку снега после себя и оставил.
— Молодец, — Тайка почесала Пушка за ухом, а домовой одобрительно крякнул.
— Не зря, стало быть, мы этого проглота кормим!
Мороз-Студенец, усмехнувшись в бороду, протянул Тайке ключик на ладони:
— Добро, что вы моего братца на чистую воду вывели. Выбрали бы его — тут он вас и уморил бы. Это же его любимая забава: путников до смерти морозить. Что ж, провожу вас к вратам, ну а дальше вы уж как-нибудь сами.
Тайка, кивнув, взяла ключ.